Открылась дверь, и в туалет вошел мужчина. Один из посетителей. Скорее всего, один из водителей грузовиков. Хромированная поверхность искажала картину, но Ричер обратил внимание на то, что он почти достает головой до верхней притолоки двери. Крупный мужчина. Он что-то нащупывал у себя за спиной, а в следующее мгновение Ричер услышал щелчок замка двери. Затем парень сдвинулся в сторону и опустил руки. Он был в черной футболке с какой-то надписью, но Ричер не смог прочитать ее в отражении. Что-то вроде логотипа нефтяной компании.
— Ты не наших мест? — спросил парень.
Ричер ничего не ответил, он следил за отражением.
— Я задал тебе вопрос, — сказал парень.
Ричер его проигнорировал.
— Я с тобой разговариваю.
— Это большая ошибка, — заявил Ричер. — Откуда тебе знать, кто я такой? А вдруг я из полиции? Тогда долг вынудит меня повернуться и выслушать тебя, и струя как раз попадет на твои ботинки.
Парень, которого его слова явно застали врасплох, переступил с ноги на ногу. Очевидно, он заготовил речь заранее, на что Ричер и рассчитывал. Необходимость импровизировать должна была его озадачить — ровно настолько, чтобы Ричер успел застегнуть брюки и выглядеть пристойно. Парень топтался на месте, пытаясь решить, как реагировать на его выступление.
— Значит, мне придется тебе объяснить, — заявил он. — Кто-то должен.
На слова Ричера он не ответил, — видимо, у него не было таланта к словесной перепалке.
— Что объяснить? — спросил Ричер.
— Какие у нас законы.
Ричер на мгновение замер. Единственная проблема с кофе состоит в том, что он обладает мочегонными свойствами.
— И какие у вас законы?
— Здесь не принято приводить любителей фасоли в места, куда ходят приличные люди.
— Что? — спросил Ричер.
— Ты какую часть не понял?
Ричер выдохнул. Ему требовалось еще секунд десять.
— Ничего не понял, — проговорил он.
— В места вроде этого нельзя приводить любителей фасоли.
— А кто такие любители фасоли? — поинтересовался Ричер.
Парень сделал шаг вперед, и его отражение увеличилось и стало непропорциональным.
— Латиносы, — пояснил он. — Они все время жрут фасоль.
— О женщине нужно говорить «латина», с буквой «а», — поправил его Ричер. — Род имеет огромное значение в некоторых языках. Кроме того, она пила холодный кофе. И за целый день, который я провел с ней, я ни разу не видел, чтобы она ела фасоль.
— Думаешь, ты умник, да?
Ричер наконец закончил свое дело и застегнул брюки. Воду спускать не стал. Здесь, похоже, никто этого не делал. Он повернулся к раковине и открыл кран.
— Можешь не сомневаться, поумнее тебя, — заметил он. — Впрочем, это нетрудно. Видишь рулон бумажных полотенец? Он тоже умнее тебя. Намного. А каждое отдельное полотенце по сравнению с тобой просто гениально. Они могут дружными рядами отправиться в Гарвард, и каждый получит стипендию, пока ты будешь продолжать потеть над тестами для начальной школы.
Было такое ощущение, будто он дразнит динозавра. Точнее, бронтозавра, у которого с мозгами совсем напряженно. Потребовалось некоторое время, чтобы прозвучавшие слова были восприняты и поняты. Прошло четыре или пять секунд, прежде чем на лице громилы появился проблеск мысли. Еще через четыре или пять секунд он старательно и медленно размахнулся венчавшим могучую руку огромным кулаком, который пронесся над головой Ричера. Если бы он попал в цель, это было бы неприятно. Но он не попал. Ричер левой рукой схватил парня за запястье и остановил его на полпути. Громкий влажный шлепок эхом отразился от отделанных кафелем стен туалета.
— Даже микробы на этом полу умнее тебя, — сообщил ему Ричер.
Затем он развернул бедра на девяносто градусов, чтобы защитить пах, и с силой сжал запястье грубияна. Было время, когда он мог таким образом ломать кости. Скорее благодаря слепой решимости, чем силе.
Но в тот момент у него такой решимости не было.
— Тебе сегодня повезло, — заявил Ричер. — Кто знает, а вдруг ты коп. Так что я тебя отпускаю.