Но на долю секунды, когда ее начали опускать, я увидел это в его глазах: он тоже хотел прыгнуть.
— Остановитесь! Пожалуйста, остановитесь! — Уайатт закричал, пытаясь подбежать к гробу, но Лиам держал его крепко, как будто уже знал, что Уайатт планирует это сделать.
— О боже. — Кора ахнула рядом со мной, слезы текли по ее лицу, когда она сжала мою руку. — Как? Как это могло случиться?
Мой взгляд переместился на черное надгробие Седрика, всего через три могилы от нас, затем на надгробие моего отца прямо рядом с ним; рядом с моим отцом, моей матерью и моими тетями… как? Как это произошло? Так же, как это происходило всегда, так же, как это будет происходить и впредь. Мы не спрячемся от мишеней на наших спинах, когда влюбляемся или заводим семью. Любовь ничего не значит для тех, кто в мафии. Это была не сказка, плохое случается, это жизнь, это ужасно, это трагично… но дерьмо случается.
Я был моложе их, когда потерял обоих родителей.
За любовь есть цена. За власть есть цена… и в какой-то момент нам всем приходится ее платить. Вот как это происходит.
Я хотел сказать ей это, объяснить, но вместо этого я сделаю то, что делали все мужья-мафиози до меня: я солгу и дам обещание.
— Я не знаю, как это могло случиться, но я буду защищать тебя до своего последнего вздоха. — Это было все, что я мог сделать.
ГЛАВА 27
«Песня закончилась, но мелодия продолжается…»
— Ирвинг Берлин
ЛИАМ
ДЕНЬ 7
Когда мы вернулись домой, на улице уже стемнело, и моя мама вошла с Уайаттом, держась за мое плечо. Он был в сознании, но все крики и рыдания, которые он устроил на похоронах, вымотали его. Он едва мог ходить самостоятельно. Мы все вошли в комнату Итана, и мама положила его на кровать.
— Я должна вам всем кое-что рассказать, — сказала моя мать, садясь рядом с Уайаттом, когда Дона заползла и села между ними. Это было забавно; они были почти подростками, но всякий раз, когда кто-нибудь из них расстраивался, они все держались вместе.
— Перед тем, как ваша мать… скончалась… она попросила меня прочитать вам письмо. — Она полезла в сумочку и вытащила листок бумаги. Мое сердце бешено забилось.
Все они сели.
— Могу я прочитать его сейчас? — Она посмотрела на каждого из них, но они не ответили.
— Пожалуйста, — прошептал я, отчаянно желая узнать, что в нем.
Бумага захрустела, когда она развернула ее и сделала глубокий вдох, прежде чем прочитать.
— Le mie piccoli leoni… — Она замолчала. — Я правильно прочитала?
— Это означает «мои маленькие львы». — Итан улыбнулся. — И нет, ты неправильно прочитала, бабушка, но все в порядке, продолжай читать.
— Да, сэр. — Она похлопала его по носу. — Le mie piccoli leoni, мне так жаль, что я не с вами. Я могу только представить, какая боль сейчас в ваших сердцах, насколько вы сердиты и растеряны, но больше всего вам грустно. Мне тоже грустно… потому что, если бы я была хорошей мамой, я могла бы быть со всеми вами вечно. Я бы увидела, как растет Дона, ходит на свидания и смеется, когда вы, мальчики, и ваш отец стали бы ее защищать. Я бы увидела, как ваш отец пытается успокоить меня, когда женщины попытаются заменить меня в ваших сердцах, Итан и Уайатт. В моей голове так много счастливых снов, которые я хотела бы превратить в воспоминания. Я так сильно хочу быть со всеми вами. Я никогда не думала, что могу любить кого-то так сильно, как люблю вас троих. Вы — мое сердце. Единственные моменты в моей жизни, о которых я сожалею, — это дни, которые я не провела с вами. Я передала бабушке много писем, которые я научилась писать у вашего дедушки Седрика. У меня есть по паре для каждого из вас, и когда придет время, она передаст их вам. Нет, Итан, ты не можешь прочитать их сейчас, а Уайатт и Дона, вы не сможете найти их сами.
Моя мать остановилась, чтобы посмотреть на их ошеломленные лица. Таковы были бы их дальнейшие действия; если кто-то и знал все их повадки, так это Мелоди.
— Итан, мое первое сокровище, помни даже в свои худшие дни, что ты мой сын, и это значит, что для тебя нет ничего невозможного. Да, позаботься о своих брате и сестре, даже если Уайатт тебя раздражает…
— Эй! Это он меня раздражает. — Он надулся, впервые за несколько дней став самим собой.
— Дай ей закончить, — огрызнулся Итан в ответ.
— Да, позаботься о своих брате и сестре, даже если Уайатт тебя раздражает, но тебе также нужно позаботиться о себе. Твое счастье тоже важно, и да, ты должен быть счастливым. Я не хочу, чтобы вы все хандрили; это только расстроит меня. Уайатт, мой драгоценный, помни, ты так же хорош, как твои брат и сестра. У твоего отца нет любимчиков, а ты важен. Итану нужен его младший брат, кто еще прикроет его спину? Ты всегда говоришь, что Итан всезнайка…