Я поцеловал его светло-коричневые кончики пальцев:
— Нам с тобой придется поработать над твоим распорядком дня. Папа собирался… Ахх. — Кора ткнула меня кулаком в бок. — Он не может понять меня.
— Не будь так уверен. — Она скрестила руки на груди. — Насколько мы знаем, Итан так похож на Лиама, потому что вы все говорили о своей работе при нем, когда он был ребенком.
— Он похож на Лиама, потому что он похож на Лиама. Он мог родиться глухим и остаться похожим на Лиама. Он сегодня пошел на дело с Лиамом…
— Он что? Мелоди знает?
— Теперь знает.
— Это объясняет яд, — пробормотала она, проводя руками по густым вьющимся волосам Дарси. Когда он родился, его волосы выглядели почти светлыми, даже кожа была очень светлой, но с каждым днем он становился чуть более темнее. Он был таким же великолепным, как и его мать, и у него была ее улыбка. Хелен, наша дочь, хоть и была приемной, пошла в меня. Она всегда ломала вещи и разрывала их на части только для того, чтобы посмотреть, как они работают.
— Я слышал, Хелен разобрала твой ноутбук? — Тихо спросил я, стараясь не улыбаться.
Она вздохнула, как будто даже не могла подобрать слов, чтобы сказать.
— Детка, ты выглядишь измученной, иди приляг. Я справлюсь с ним.
— Но…
— Время уединения отца и сына. Дарси, пожелай мамочке спокойной ночи. — Я держал его одной рукой, а другой подтолкнул ее к двери
— Я ухожу. Я ухожу. — Она засмеялась, целуя нас обоих перед уходом. Когда я сел в кресло-качалку с ним на груди, я не смог удержаться и покачал головой…что случилось со всеми нами?
Большие плохие Каллаханы, все во власти своих детей. Это было безумие…
— Прошу прощения, — сказал я ему, когда рыгнул
…Это было совершенство.
Однако я нервничал… Чем дольше длился наш покой, тем тяжелее было бы, если что-то случится, а в этой семье всегда что-то происходило.
НИЛ
Я был женат на самом красивом трудоголике в мире.
Заглянув к нашим детям, она почти побежала обратно в нашу комнату и плюхнулась на диван, ее платье задралось вокруг нее. Она печатала на своем ноутбуке, рядом с ней были три разных смартфона. За эти годы я заметил, что у нее появилось несколько привычек. Первой были ее розовые губы; всякий раз, когда она была взволнована или нервничала, но пыталась успокоиться, она прикусывала их уголок. Второй были ее черные волосы, которые она всегда заправляла за уши, когда не была уверена, что делать или говорить. Третьей привычкой была игра с ее обручальным кольцом. Всякий раз, когда она крутила бриллиант овальной формы на безымянном пальце, она пыталась придать себе уверенности. Как будто каким-то образом это кольцо давало ей силу пройти через все.
Вопреки расхожему мнению, Мина была гораздо мягче, чем казалась. Когда она стояла рядом с Мелоди, это было легко забыть, ведь она была очень высокой, особенно при росте 5 футов и 6 дюймов. Она все время направляла и подталкивала Мелоди, совсем не так, как… как Оливия. Оливия делала это из ревности. Она хотела быть Мелоди. Вместо этого Мина хотела, чтобы все вокруг были близки к совершенству.
Я изо всех сил старался не сравнивать Мину и Оливию; они были похожи на солнце и луну. Если бы кто-нибудь попросил меня составить список их различий, мне потребовались бы часы, чтобы объяснить. Самым очевидным отличием было то, что Оливия была светловолосой голубоглазой ирландкой, а Мина была корейского происхождения. Даже стороны кроватей, на которых они спали, были разными. Но самое важное отличие, единственное, что имело значение…это то, насколько я был счастлив сейчас. Когда я был с Оливией, я думал, что был счастлив. Я думал, наш брак был хорошим… только после встречи с Миной я понял, что быть в порядке — это так же хорошо, как быть в коме. Вы живы, но это никак нельзя считать жизнью.
Лиам и Мелоди.
Деклан и Коралина.
В их браках не было ничего в порядке. Они любили друг друга со страстью, которая иногда была такой сильной, что мне приходилось отводить взгляд. Ничто в мире не имело для них значения больше, чем их вторая половина. Деклан был готов отказаться от нашей семьи. Он умолял моего отца, просто чтобы он мог быть с ней. Когда она заболела раком, я никогда не видел мужчину, настолько готового к опустошению. Он оставался рядом с ней и поднимал ее с земли каждый раз, когда она падала, с улыбкой на лице, потому что был счастлив, что она осталась жива хотя бы для того, чтобы упасть.
Лиам…. он был настолько обведен вокруг пальца Мел, что я был уверен, что он навсегда сломлен. Он был живым, дышащим определением термина «безумно влюбленный». Он, должно быть, сумасшедший, какой еще мужчина позволил бы своей жене взять в привычку стрелять в него и при этом спокойно обнимать ее? Он отправился в тюрьму и остался там в надежде, что она вернется за ним. Он пошел на войну ради нее.