И начинаю звать его, не открывая рта.
Где-то вдалеке слышен крик Игоря.
Я должна освободиться! Ради него!
Перед глазами проясняется. Между мной и ботаником стоит… Виталий Борисович? А что тут делает главный комендант?
Это точно он — короткие седые волосы, стриженные на армейский манер, бычья шея, ноги на ширине плеч, руки за спиной и вечный камуфляж.
Не может такого быть! Он — тот самый вампир?!
Он оборачивается и внимательно на меня смотрит алыми глазами.
— Крови напилась, что ли? — Виталий Борисович широко улыбается, демонстрируя острые клыки. — Все равно не поможет. Тогда я тебя скрутил, так и сейчас скручу.
Комендант рубит ладонью воздух и продолжает:
— Вы нарушили правила пребывания на территории общежития. А именно! Пункт шесть, — он начал загибать пальцы, — порча имущества. Пункт восемь! Шум после отбоя! Пункт десять! Незаконное проживание в чужой комнате!
Его слова расползаются в моем сознании мелкими букашками. Ищу взгляд Игоря, мысленно кричу ему, чтобы он убирался отсюда. Но он не слышит меня.
— За своевольничество вы оба будете наказаны! Приступить к исполнению наказания немедленно!
Сердце бухнулось о ребра. Что за ерунду он говорит? Какое наказание? Борисыч так развлекается?!
Гнев растекается по одеревеневшему телу. Это придает мне сил дернуть рукой. Незаметно не получается.
Комендант подходит вплотную и смеется в лицо.
— Глупая девочка! Вырваться хочешь? И что дальше? Будем драться?
Он хлопает себя по бедру.
— А давай поступим вот так.
И делает подсечку. Валюсь ему под ноги, больно приложившись носом. Рюкзак непомерной тяжестью вдавливает меня в грязь. Едва хватает сил дышать.
— Упала? Какая досада! — вижу перед носом его здоровенные ботинки. — Сейчас я тебе помогу.
Он хватает за волосы и разворачивает лицом к Игорю.
— Вот, так хорошо.
От боли у меня потекли слезы. Но я теперь могу видеть своего ботаника.
Виталий Борисович отходит и поднимает моего спутника за шиворот куртки. Тот повисает в его руках сломанной куклой.
— Сейчас-сейчас! Я все сделаю, никуда не уходите.
Тщетно пытаюсь вернуть контроль над телом. Истерика накатывает волнами, мешая сосредоточиться.
Ботинки снова приближаются. В ужасе жду удара мыском этих глянцевых монстров себе под ребра.
Но нет. Все гораздо хуже.
В нос бьет пряный запах. Сладкий. Вкусный.
Жажда мгновенно просыпается и требует лакомой энергии. Алый туман пробирается в мозг, тушит гнев.
Комендант кладет Игоря рядом со мной — лицом к лицу. Я могу до мелочей разглядеть его. Испуганные глаза, пушистые ресницы, блеклые веснушки и распухший нос.
Очков только нет.
У ботаника прокушена шея. Воротник свитера уже темный — кровь толчками покидает его тело, обильно заливая все вокруг. Скапливается лужицей на мерзлой земле.
Мне хочется выть. Он совсем близко!
Всеми силами пытаюсь выбраться из мучительного плена.
Аромат щекочет ноздри. Не отрываясь смотрю, как багровое пятно увеличивается в размерах и подползает ближе.
Во мне одновременно борются два желания: сделать хоть один глоток и спасти друга.
Он прикрывает веки — прощается. Дыхание замедляется, становится совсем незаметным.
“Яр! Яр! Ты мне нужен!” — кричу я беззвучно.
Мои глаза застилают слезы. Воздух застревает в груди.
“Пожалуйста, родной, продержись еще немного! Нас обязательно спасут!” — молю я.
Искорки пульсируют едва заметно. И вскоре исчезают, растворяясь в остывающем теле.
Он умер!
Умер!
У меня на глазах!
Я убью этого коменданта, будь он трижды проклят!
***
Я не знаю, сколько времени мы лежим напротив друг друга. Ночь окутала нас плотным саваном. Злость куда-то подевалась, уступив место беспросветной тоске. Душа и тело заледенели на этой стылой земле на задворках крошечного городка.
Не хочу шевелиться.
Не хочу смотреть в белое лицо Игоря, но не отвожу взгляд. Эта застывшая маска будет преследовать до конца жизни.
И Яр не пришел. Наверное, он лишь приснился.
У меня нет сил.
Невероятно тяжелый рюкзак давит на спину. Надо закрыть пересохшие глаза. Не могу.
Наблюдает ли за мной комендант?
Одна мысль о нем заставляет мозги шевелиться. Я должна сделать что-нибудь. Ради Игоря. Ради его веры в меня.
Я слушаю звуки улицы. Где-то шумит одинокий автомобиль. Коротко визжит сигналка, пронзая виски болью. Ветер гоняет по двору шуршащий пакет.
Накрапывает мелкий дождь. Чувствую на коже его холодную влагу. Или снова плачу?