-Маргарет и Конрад поздравляют вас.
-Ох, так она не забыла! - Я волочил кресло, чтобы поставить его к противоположной стене в гостиной.
-Вы поговорите с ней?
-Не сегодня. - Я уже шел прямиком в столовую, надеясь, что та нуждается в переменах.
Спустя пару часов дворецкий возобновил диалог, правда, по другому поводу. Обо мне спрашивал студенческий друг.
-Ты сказал ему, что я занят?
-Да, но он настаивает на встрече.
-Он что, здесь? - Я даже отвлекся от пересмотра старых родительских вещей. Я не подозревал, что парень, живущий в Чикаго менее полугода, знает мой адрес. К тому же не очень-то вежливо являться без приглашения.
-Конечно, нет. Мистер Веллинг надеялся увидеть вас на работе.
-Я взял выходной, - соврал я без зазрения совести. Завтра объяснюсь с начальством, и если хотят, пусть увольняют. Без дела не останусь - займусь бизнесом покойного отца. А когда разведу достаточное поголовье скота, мяса будет вдоволь. Вкусное сочное мясо с кровью! При мысли о еде вновь проснулся голод, но в этот момент я обнаружил портрет.
Здесь были изображены прежние владельцы поместья, мои родители. Вероятно, при написании картины художник не жалел ни времени, ни сил - супруги выглядели как живые. Графиня сидела в кресле, а её муж стоял рядом, накрыв ладонью её плечо. Когда я смахнул пыль с поверхности картины, краски заиграли еще ярче, и в глаза мне бросилось невероятное сходство (о котором я был наслышан) с отцом. Я был не его копией, как брат-близнец или клон, зато унаследовал отцовские черты.
Моя мать, в отличие от сурового супруга, улыбалась уголками губ, кроваво-красный цвет которых резко контрастировал с чересчур бледным лицом, лишенным даже легкого румянца. Её угольно-черные глаза блестели в обрамлении густых длинных ресниц, почти достигавших идеального изгиба бровей. Прямые гладкие волосы цвета эбенового дерева казались матовыми и ложились на белоснежные плечи. Бледность кожи подчеркивалась чернотой убранства: декольтированное платье, сетчатые перчатки и узенькая лента на шее, украшенная несколькими жемчужинами. Не знаю, как это было двадцать лет назад, но сейчас таких людей называют готами.
Кстати, кожа графа так же поражала бледностью, так что, возможно, эта особенность попросту являлась трюком художника. В остальном же мой отец не напоминал представителя мрачной субкультуры: не черные волосы, светлые глаза и не самых темных оттенков, хоть и моды девятнадцатого века, костюм.
-Почему граф такой хмурый? - поинтересовался я у дворецкого, который по-прежнему был здесь. Наверное, уповал, что я передумаю двигать мебель и сам начну всем перезванивать.
-Он всегда был угрюмым, - ответил Энтони. - Вероятно, из-за болезни, которой он мучился всю жизнь. Я пришел в это поместье примерно за десять лет до смерти хозяина, и он всегда вел себя угрюмо. Он был довольно-таки скрытным. Да зачем рассказывать то, о чем вы давно знаете?
Да, я слышал кое-какие истории о родителях, но все они были противоречивые. Энтони называл моего отца смурым и молчаливым, а большинство стариков - чудовищно жестоким и распутным, и якобы таинственная болезнь стала ему карой за злодеяния. Миссис Трейси рассказывала и вовсе невероятные байки о том, что мой отец приударял за ней, когда Элисон была молоденькой красавицей. Конечно, полоумная старушка всё перепутала. Если за ней и ухаживал кто-то из Содзменов, то дедушка, более соответствующий ее возрасту, а не отец.
Старожилы Оак парка до сих пор огибают как можно дальше графский особняк, а завидев меня, переходят на другую сторону улицы. Маразм некоторых достиг такой степени, что они осеняют себя крестом и шепчут молитву, дабы "греховное дитя" (имеюсь в виду я) не причинило им вреда. В детстве я пытался исправить ситуацию, демонстрируя из себя образец вежливости и услужливости, но отношение жителей деревни не изменилось, и тогда я перестал обращать внимание на местное население. Люди тут живут по принципу: "каков отец, таков и сын", а о покойном графе ходили страшные слухи: он заманивал в поместье молодых девушек и юношей, а потом, после богопротивных ночных оргий, в лесу и на обочинах находили обезображенные трупы "гостей" Содзмена.
А я был уверен: все эти сплетни - результат зависти, а мой отец был совсем не таким. По версии Энтони, граф вел замкнутую жизнь и не хотел обзаводиться семьей, боясь, что жене будет уготована печальная участь слишком рано лишиться мужа. Но когда он встретил настоящую любовь, то вмиг забыл о тревогах, и тогда всё его существо заполнило волшебное, незнакомое доселе чувство к прекрасной Арабелле. Впоследствии она, конечно же, стала графиней Содзмен. Увы, его опасения оказались не напрасны: спустя несколько месяцев после рождения сына он скончался, оставив вдовой молодую жену, а меня - сиротой. Графиня, обезумев от горя, потеряла интерес ко всему, включая собственного ребенка. Все её мысли были лишь о покойном супруге, и спустя шесть лет непрерывных душевных страданий она умерла. Я её почти не видел, поскольку мать не проявляла ни малейшего интереса к воспитанию сына. Я не успел ни узнать её, ни запомнить, как она исчезла из моей жизни.