Я подняла свои глаза и посмотрела налево. Как и мы, за последней партой другого ряда сидел парень. Пепельные волосы в хаотичном движении расположились на его макушке. Они словно жили своей жизнью. Но мне дико захотелось их потрогать, ибо само существование такого цвета для меня, как смертной, был необычен. К сожалению, я видела его утончённый профиль, но от этого он вызывал больший интерес. Острый нос, слегка пухлые губы с задернутой верхней. Видны были впадины скул, но точно он не выглядел болезненно. И когда он вдруг повернулся ко мне, я увидела его глаза… Тёмно-фиолетовые. Святая, что за божество ты создала?.. Но поймав мой взгляд за неприлично долгим рассматриванием его, он подмигнул. И тут я опешила. — Синтия... Марджери. Мои ноги стали ватными. Медленно встав, я смогла произнести тихое "Я." — Ага, новенькая. Дальше я не слушала, а смотрела в окно. Никак не могла понять, почему этот Джозеф такой? Ну да, сестра погибла... Но мы ведь не виноваты! Из мыслей меня вывела чья-то рука на плече. — Ты меня слышишь? - это была Тори. — Прости, задумалась. Ты что-то хотела? — Ух ты! Подруга, да что с тобой? Уже десять минут назад нас отпустили. Пошли в комнату. — А... да. Уже подходя к двери, я почувствовала резкую боль в голове, отчего вскрикнула. Последнее, что я слышала, так это голос подруги: — Синтия! И я погрузилась в темноту.
Глава пятая.
Снова чувствую себя хуже некуда. Голова просто раскалывается. Почему я постоянно падаю в обморок? Полное ощущение того, что у меня что-то с головой… Хотя, если посмотреть на прошедшие дни, я бы не удивилась, если бы мои мозги перестали функционировать в правильном направлении. Открыв медленно глаза, я снова их закрыла от яркого света. Проморгавши и привыкнув к свету, я уставилась в потолок. Осмотревшись, я поняла, что нахожусь в своей комнате. Была мертвая тишина. Я перешла с лежащего положения в сидячее, свесив ноги с кровати. Я до сих пор была в платье, в котором уехала. Стоило бы переодеться в форму. Подойдя к шкафу из белого дерева, я увидела опять орнамент лилии. Это вызывает много вопросов, на которые нет ответов… Открыв дверь, я удивилась. На право дверце с внутренней стороны была приклеена бумажечка, точнее оставшиеся куски от нее. Вероятно, её пытались сорвать, но, видимо, не вышло сделать это до конца. На оставшемся кусочке виднелась странная фраза, выведенная точным, но слегка размашистым почерком: «Не верь, Эдела! Почему ты мне не доверяешь? Ты самое дорогое, что у меня есть, не ходи туда. Он не прине…» На этом предложение обрывалось. Эдела. Какое красивое имя. Неужели так звали погибшую дочь Максвелл? Но зачем такую записку приклеивать? Надо постараться разузнать… Взяв со шкафа брюки и рубашку, которые любезно предоставила Академия, надела на себя брюки и поняла, насколько же приятная ткань и свободная одежда. Когда дело дошло до рубашки, мне показалось, что справа на меня кто-то смотрит. Повернув голову и на всякий случай прикрыв грудь рубашкой, я глянула в окно, и увидела силуэт на крыше. Снова. Но мне он показался смутно знакомым. Зайдя за стену, нацепила, наконец, рубашку, и выглянула в окно, подойдя к нему, чтобы получше увидеть, так как из самого здания намного лучше и ближе видно. И обомлела. Это был тот незнакомый парень из аудитории! И смотрел он явно не на небо. Неужели ему совесть позволила разглядывать полуголую девушку?! — Эй! Мне кажется, или у тебя косоглазие? Любишь подглядывать за девочками в открытые окна? – не знаю, какими остатками разума я располагала, пока рискнула ему такое сказать, но сдаваться было незачем. Но он просто усмехнулся и сунул руки в карманы своих брюк. Какой нахал.