К ее чести, Кристина не показывала страха. Ее реакция на Маркуса всегда была одинаковой — безусловное принятие и ощущение абсолютной безопасности.
— Добрый вечер, шеф, — поприветствовал Чад.
Маркус встретился с ним глазами и молча кивнул, прежде чем опустить взгляд на Кристину.
— Что произошло?
Кристина медленно подняла вверх глаза, под одним из которых наливался синяк, и стерла каплю крови с разбитой губы. После этого она просто покачала головой.
— Где он? — требовательно спросил Маркус.
Кристина помотала головой более уверенно.
— Не надо, Маркус… пожалуйста. Это только сделает все еще хуже.
— Не в этот раз. — Маркус нахмурился. — Я найду Дирка, и он больше никогда не тронет тебя.
Кристина смотрела снизу-вверх, внимательно вглядываясь в темно-синие глаза своего начальника. Губы в форме сердечка задрожали, когда она поняла весь смысл произнесенных слов.
— Ты не против, если мы с Маркусом поговорим наедине? — спросила она Чада.
Тот пошел к двери.
— Вовсе нет. — Он внимательно посмотрел на босса. — Я буду рядом, если Вам понадоблюсь.
Маркус кивнул.
— Спасибо.
Как только за Чадом закрылась дверь, Кристина встала и попыталась отойти в другую сторону комнаты, но Маркус поймал ее за руку и, повернув лицом к себе, прикоснулся к подбородку девушки, приподнимая его.
— Если не положить этому конец, он убьет тебя. Ты этого хочешь?
Кристина нахмурилась.
— Нет… нет, конечно, не хочу. Но я также не хочу, чтобы умер он.
Маркус молчал.
Затем Кристина вздохнула, ее глаза потускнели.
— Маркус, мы оба знаем, что ты не сможешь разговаривать с Дирком после того, что он сделал, и не убить его при этом. Что ты собираешься делать? Угрожать? Сломать ему руку или ногу? Он скажет какую-нибудь дерзость. Я знаю, он такой… И ты убьешь его?
Она потянулась и взяла его за руку.
— Пожалуйста, позволь мне самой разобраться с этим, я что-нибудь придумаю. Клянусь.
Маркус осмотрел синяки на ее шее, оставленные пальцами Дирка.
— Кристина, ты знаешь, что я уважаю тебя, моя семья заботится о тебе, и обычно мы не вмешиваемся в дела смертных. Но в этот раз Дирк перешел все границы. Твои отношения с ним окончены.
Кристина уронила голову на руки и сокрушенно вздохнула, борясь с вновь подступившими слезами.
— Что именно ты имеешь в виду под «окончены»?
Маркус отказался быть более конкретным.
— То, что сказал.
Кристину начало трясти.
— О Боже, Маркус, это невозможно! Ты не можешь вот так просто взять и убрать Дирка из моей жизни! В таком случае тебе нужно будет стереть все мои воспоминания о нем или я сойду с ума. И что? Ты хочешь заставить меня забыть пять лет моей жизни? Ни за что! Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста. Я прошу тебя, не предпринимай ничего, просто дай мне вызвать полицию.
— Снова? — спросил Маркус.
Кристина кивнула.
— Они его арестуют на некоторое время. Я клянусь, арестуют.
— Надолго? — Маркус нахмурился. — Сколько раз его уже арестовывали, Кристина?
Кристина покачала головой.
— Это все моя вина. Я каждый раз забирала заявление.
— Да, и в этот раз ты снова захочешь вернуться к нему.
Кристина кивнула и отвела взгляд.
— Скорее всего.
— Кристина, — грозно сказал Маркус, — это все бессмысленно, пока Дирк не прекратит избивать тебя, или ты наконец-то не сможешь дать ему отпор, результат всегда один и тот же. И я не вижу другой возможности остановить происходящее.
Кристина начала протестовать, но Маркус взял ее за руку.
— Когда ты пришла в наш мир, тебе предоставили выбор: забыть все и жить прежней жизнью или оставить воспоминания и новые знания о Долине Темной Луны. Ты приняла обет почитать и служить дому Джейдона в обмен на приют, защиту и заботу. Мы не такие как вы. Я не такой как вы. Я попытался посмотреть на произошедшее с человеческой точки зрения, но Дирк перешел точку невозврата. Теперь я не стану предоставлять тебе выбор, я обязан защитить тебя. Таковы законы моего рода.
Маркус обошел свой стол и опустился в большое темно-красное кресло, положил локти на стол и сжал ладони, коснувшись пальцами подбородка.
Кристина молча ждала, периодически вздрагивая от сдерживаемых рыданий.
После нескольких минут молчания Маркус повернул голову и посмотрел на Кристину, озвучивая решение. Он знал, что его глаза были холодными, как два пустых очага, они всегда были такими, когда он выносил какой-либо приговор.