Киопори сделала небольшой шаг назад, взяла себя в руки и кивнула.
— Я буду в порядке.
Затем Накари замер. Казалось, вес всего мира упал на его плечи, и он не мог заставить себя открыть дверь. Его рука будто замерзла на месте.
Когда Магу в итоге удалось призвать всю свою храбрость, он толкнул тяжелую дверь так сильно, что она ударилась об стену, послав громкое эхо в уже внушающую ужас комнату. Он проглотил ком в горле.
— Проходите.
В тот момент, когда Киопори вошла, она ощутила неожиданное понижение температуры. Комната походила на маленькую церковь восемнадцатого века. В ней располагалось несколько рядов скамеек, установленных в линии, лицом к платформе. Энергия этого места была на самом деле очень тяжелой и гнетущей. На одинокой платформе находился небольшой алтарь, выполненный из разноцветного гранита. Его поверхность была гладкой и ровной, а возле основания кружилась невероятно темная энергия.
Накари указал на алтарь.
— В конце Кровавой луны каждый мужчина получает двоих сыновей: один ребенок света, принадлежащий нашей расе, и один — тьмы, не имеющий души, которого приносят сюда как жертву Проклятия. — Он указал на углубление в предмете. — Ребенка кладет на алтарь его отец или Наполеан, зависит от обстоятельств. Иногда присутствуют и матери, и другие члены семьи, но это скорее исключение, чем правило, Наполеан предпочитает проводить церемонии самостоятельно.
Киопори почувствовала тошноту, но не стала задавать вопросы Богам. Во Вселенной всегда соблюдался баланс — свет переходил в тень. День в ночь. Рождение и смерть сменяли друг друга. Добро не могло существовать без контраста зла, которое также не могло существовать без добра. Как бы ни было трудно не заметить неравенства между двумя сыновьями — один хороший, другой плохой, это являлось карой за нарушение баланса, и она понимала рассуждения своих сестер, хоть и не могла согласиться с ними.
Накари и Киопори молча шли через комнату. Достигнув другой стороны, они увидели еще одну дверь. На ней были изображены скрещенные кости, и на древнем языке написано предупреждение: «Узрите вход в Коридор Смерти».
Маг прикусил нижнюю губу и открыл дверь, приглашая Принцессу внутрь.
— Не волнуйтесь, это предостережение не для нас.
Принцесса Киопори сделала быстрый шаг назад.
— Вы точно уверены, Маг?
Выражение лица Накари было абсолютно серьезным.
— Да, совершенно точно. Я не готов покинуть эту Землю так рано, Принцесса.
Киопори последовала за ним сквозь дверь, за которой чувствовалась пугающая аура, чтобы увидеть небольшую сужающуюся камеру — нужно сделать всего два шага до люка, последнего входа в комнату смерти. Сам люк был покрыт огромным количеством железных болтов, запирающих это место. Очевидно, для того, чтобы удержать кого угодно внутри и препятствовать побегу.
Сильная энергия пыток и агонии почти материально ощущалась в воздухе, когда Накари взял большой железный ключ, висевший на крюке, и открыл люк.
Киопори отшатнулась.
Внутренняя часть комнаты была в форме цилиндра, примерно двенадцать шагов в высоту и двадцать в ширину, и вся пропитана запах смерти.
Запахом мести, злорадства.
Без сомнения, она знала, что души ее погибших сестер могли становиться очень злыми, когда хотели карать. Вся энергия только приумножалась и притягивалась к себе, каждая смерть смягчала их страдания, впитываясь в их темноту и безнравственность. То, что происходило здесь, в этой камере, не было ни справедливостью, ни покаянием, а пороком.
Впервые за все время, как она знакома с Накари, его безупречная манера держать себя дала сбой, он словно не мог стоять ровно. Его руки дрожали.
Киопори проследила за его взглядом, направленным на то, что было в комнате. На дюжину овальных отверстий в виде фамильных гербов выше периметра потолка, очевидно, расположенных так, чтобы освежать стены, которые выглядели вымытыми. Но что смывать?
— Кровь, — ответил Накари, легко прочитав ее мысли. — Они нужны для того, чтобы смывать всю кровь.
Он указал на большой сток в центре комнаты.
— Когда души древних женщин-прародительниц покарали мужчин, некоторых нельзя было похоронить или сжечь. Их остатки стекали вниз, как жидкость. Другие оставались нетронутыми, как напоминание для тех, кто должен сжечь их. Так было с моим близнецом.
Киопори задержала дыхание и попятилась спиной к двери. Его близнецом?