Лицеус вытащил клинок из его тела.
Лед пропадал из хватки Лира, его пальцы впились в клинок. Он заполнил его силой, и золотая магия пробежала по льду.
И он взорвался.
Осколки осыпали Лира и Лицеуса, разрывая их одежду и оставляя порезы на открытой коже. Лицеус вздрогнул, острый осколок порезал его щеку, и круг, сковывающий Лира пропал. Кровь упала на пол.
Лицеус отпрянул, повернул ладонь, глядя на десятки тонких порезов, которые кровоточили. Поверхностные раны. Это его даже не замедлило.
— Немного впечатляет, Лир, но и раздражает.
Лир опустился на колени, выронил кинжал со стуком по граниту. Он прижал ладонь к животу, глядя на свою пролитую кровь и пару капель крови Лицеуса в ней.
— Наконец-то, — хрипло прошептал он.
Лицеус замер в смятении и с долей любопытства. Он не двигался, а Лир потянулся в карман, вытащил флакон. Жидкое серебро сияло золотым светом с красным отливом.
— Кровавая магия? — спросил Лицеус. — Даже это не пробьет мою защиту.
Лир посмотрел на отца, холодная ненависть придавала ему смелости.
— В том и дело. Она и не должна.
Искрой магии он разбил флакон. Ртуть разлилась по полу, смешиваясь с кровью на граните.
С кровью Лира. И его отца.
Ртуть засияла, нити поползли из жидкости. Чары бежали по полу, искали своих мишеней. Они коснулись Лира и Лицеуса одновременно, и в красивой симметрии магия обвила отца и сына паутиной переплетающихся линий, впитываясь в их плоть.
— Что… — Лицеус охнул и помрачнел. — Связываешь нас кровью?
Лир прижал ладонь к кровоточащему животу. Магия в чарах пульсировала, сила росла в нитях.
— Если я раню тебя, наврежу так и себе. Думаешь, это спасет тебя? — Лицеус оскалился, его лицо пересекали золотые линии чар. — Это плетение будет защищать тебя, пока я от него не избавлюсь.
— Но это плетение не для того, чтобы защитить меня, — Лир холодно улыбнулся, — а чтобы убить тебя.
Трещащая энергия усиливалась, Лир вытянул руку в нитях чар к сияющему полу. В глазах Лицеуса появился ужас от осознания.
Лир прижал ладонь к луже ртути, и чары поднялись по его пальцам. Золотые линии на его ладони стали алыми. В нескольких шагах от него такое же красное сияние появилось на ладони Лицеуса.
Алый отлив растекался по золотой паутине, как инфекция, поднимаясь по их рукам. В унисон кровавое проклятие проникало в их вены, привязывая отца и сына к одной судьбе.
Зеркальное плетение потемнело до пульсирующего алого света, и когти льда сдавили их грудь, холодное прикосновение смерти нашло их сердца. Лир посмотрел в глаза отца с мрачным торжеством.
Плетение мигнуло красным в последний раз, и две жизни в путах кровавого проклятия угасли.
Глава тридцатая
Эш.
Эш застыл, прислушиваясь. Смех доносился из коридора.
Он повернул голову, ноздри раздувались, он вдыхал запахи в воздухе. Кровь — в основном его — и неприятный сладкий запах противника. Его ладонь сжала рукоять меча. Он ощущал пустоту коридора.
А потом что-то пошевелилось.
Он бросился, взмахнув крыльями, вонзая меч в пустоту. С трепетом перьев призрак появился, ускользая от его клинка, как рыба в воде. Деймон безумно смеялся, сверкая острыми зубами, и его волосы подвинулись и показывали его глаза — без зрачков, красный и серебряный свет кружились там, будто в его черепе была заключена странная галактика.
Черные крылья деймона раскрылись, заполнили половину коридора.
— Аштарот, — напевал он. — Я расскажу тебе будущее, если послушаешь.
— Смерть ждет, — насмехался Эш. — Как я могу забыть?
Он бросился, взмахивая мечом. Призрак таял, словно притяжение не держало его, и пропал. Эш замер снова, пытаясь ощутить, где он.
— Действительно, — радостно пропел деймон, высокий голос отражался от мрамора. — Ты забудешь то, что не стоило забывать. Миг придет, затерявшийся в следующем.
Не ощущая деймона, пока тот не двигался, Эш уже потерял много времени, пока призрак дразнил его. Эш тихо зарычал. Ему это надоело.
Призрак хихикал.
— Зов в пустоте, шепот за светом. Когда придет вечная ночь, ты падешь на ее клинок, лорд драконов?
Эш взмахнул мечом и вонзил его в мрамор. Эбонитовый огонь пробежал по клинку, добрался до пола и взорвался спиралью. Черный огонь в коридоре обжигал каменные стены.
Огонь угас, над полом парил в щите-сфере красно-серебристого цвета призрак, не пострадав. Он рассмеялся, потрепанные крылья расправились, но не хлопнули. Эш не знал, как деймон так парил. И ему было все равно.