Д. К. Худ
Кровавое ранчо
Посвящается Гэри – за нескончаемый поток кофе
D. К. HOOD
Don't Tell a Soul
© Абдуллин Н, перевод на русский язык, 2023
© Издание на русском языке. ООО «Эвербук», Издательство «Дом Историй», 2023
Пролог
«Добей меня», – думал он, глядя на забрызганный кровью ковбойский сапог.
Послышался злобный смех, а от очередного удара по сломанным ребрам тело скрутило судорогой. Позвоночник, словно молния, пронзила боль. Роняя кровь с разбитых губ, мужчина попытался вдохнуть. Легкие горели, и он корчился, как червяк, в ожидании последнего удара. Глаза болели, все плыло, и он совершенно не понимал, где находится, а зловещий хохот мучителя только больше запутывал. Ночь сменилась новым днем пыток. Сплевывая кровь, мужчина пополз, загребая солому на пыльном цементном полу.
Давно ли он вошел в конюшню? День назад? Или пять? Он помнил только промежутки между пытками. Мучили его со знанием дела, изуверски, но он как-то умудрился выжить. Сперва хотел договориться с мучителем, дал все, чего тот потребовал, но это не спасло: пытки стали только изощренней. Он не успел защититься, поторговаться за жизнь. От удара молотком он потерял сознание, очнувшись уже в мире боли, связанный по рукам и ногам, в лапах чудовища.
Он то и дело проваливался в мир фантазий и бреда. Разум, занятная штука, уносил его то на пляж к близким, то на зефирные облака, однако реальность всякий раз беспощадно спускала на землю, в мир мучений, и вскоре он понял, что плач и мольбы только продлевают пытки. Зато если молчать, изображать обморок, то садист очень быстро теряет интерес к забавам.
Холодный пол притуплял боль, а с наступлением темноты мужчина прятался в вонючей соломе; преющий конский навоз не давал замерзнуть. Поначалу он еще пытался перегрызть веревки на запястьях, но удара молотком хватило, чтобы распрощаться со всякой надеждой на побег.
Над ним нависла тень. В спину между позвонками впился каблук сапога, и мужчина заскрежетал зубами от боли. Ноги отнялись. «Меня парализовало», – подумал он, но удержался от крика, твердо решив не доставлять мучителю такого удовольствия. Еще ночь на холодном полу – и придет смерть, долгожданное избавление.
Где-то зарычал двигатель машины, и Сапог за ноги оттащил пленника в стойло и присыпал соломой. Глаза припорошило пылью, но через золотистые соломинки он видел распахнутую дверь конюшни. Сердце гулко забилось от дурного предчувствия. На подъездной дорожке остановился полицейский автомобиль, из которого вышли два офицера: мужчина и женщина. Женщина показала похитителю какую-то бумажку. Пленник на локтях, волоча ноги, выполз из денника. Вдохнул поглубже и закричал, но с разбитых губ сорвался лишь жалкий вой. Женщина обернулась, и тогда он, впиваясь ногтями в пол, дюйм за дюймом пополз ближе к выходу. Надо было привлечь внимание, и он, борясь с накатившей тошнотой, выдавил: «А-а-а».
Женщина-офицер кивнула в сторону конюшни и хотела уже войти, но Сапог заступил ей дорогу и покачал головой. Скривил губы в коварной ухмылке горгульи, воплощенного зла. Полицейская что-то сказала, но ее слова унес ветер, а мучитель снова опустил взгляд на бумажку. Он сумел убедить полицейских, что все хорошо. «Вот мой шанс убежать», – подумал пленник и, собрав остатки сил, превозмогая боль, пополз к двери.
«Надо выбраться к ним». Сплюнув кровь, он выдавил из себя подобие крика. «Услышьте меня. Пожалуйста, услышьте».
– А-а-а-а.
Женщина снова, мельком глянула в его сторону, затем ободряюще пожала Сапогу руку и вместе с напарником вернулась в машину. По щекам скатились горячие слезы отчаяния, а звук шагов по цементному полу прозвучал похоронным звоном. Криками мужчина только привел безумца в ярость.
– Как ты посмел звать копов?! Ты – мой. – В щеку ударил горячий плевок. – Из-за тебя эта сучка осмотрела двор. Ох и поплатишься ты.
Градом посыпались удары, в голове полыхнуло от боли, и свет померк. Окутанный туманом, он провалился во тьму, где его ждал покой.
Глава первая
– Официально заявляю: я чокнутый, хоть справку выписывай. – Дэвид Кейн вглядывался во тьму через обледенелое ветровое стекло внедорожника. – Только псих отправится в путь ночью, да еще в буран.
В пустом салоне его голос отдавался гулким эхом.
Черная дорога блестела в свете фар, словно ледяная змея, ползущая через заснеженное поле. Идея пожить простой жизнью в сонном городишке в штате Монтана казалась хорошей, пока он десять месяцев отлеживался в Национальном военно-медицинском центре имени Уолтера Рида, но уже спустя четыре часа пути через метель Кейн засомневался: «Начал говорить сам с собой, первый звоночек».