— Это я тотчас сделаю дорогой Клаус, — стонал Кено. — Но сперва отпусти меня.
— Не раньше, чем дашь отчет. Пока я подозреваю в тебе низкого изменника и подлеца.
— Ты прав, Клаус, это кажется. Но ведь это только кажется. Слушай, или за мной в кабинет.
— Нет, это я отклоняю; не верю тебе. Ты большой интригант. Язык у тебя раздвоен. Сперва удостоверимся, какая половина правду говорит, та ли, говорящая к виталийцам, или же говорящая к гамбуржцам.
Штертебекер ввел старика в комнату, которую заботливо запер ввиду возможного нападения.
— Ты напрасно боишься Клаус. Я вовсе не хочу изменить тебе. Иначе я не мог поступить. Скажи, разве желаешь, чтобы я и мое владение погибли без всякой для тебя пользы? Поверь, Клаус, в союзе с Гамбургом я принесу тебе гораздо больше пользы.
— Не люблю твоей дипломатии, — мрачно ворчал Клаус. — При таких отношениях, не знаешь где и против кого измена. По-моему, и собственная гибель не служит причиной изменить кровному брату.
— Клянусь, Клаус, я также думаю! Но поверь, в этой проклятой жизни хитростью иногда уйдешь гораздо дальше, чем храбростью. Сильный всегда подпирает слабого.
— К сожалению, правда то, что ты говоришь, хотя я против твоего учения. Итак, ты пришел к сознанию, что нужно выдать меня гамбуржцам для казни на эшафоте? — загремел Штертебекер. — Ты ведь прекрасно знаешь, что страстное желание Гамбурга — это лишить меня головы?
— Я это знаю, Клаус! Но послы не довезли бы тебя до Гамбурга. Я уже позаботился, чтобы тебя освободить.
Штертебекер удивленно посмотрел на него.
— Ты? Меня? — спрашивал он недоверчиво. — Это говори пожалуйста кому иному, Кено-том-Броке. Я потерял к тебе доверие. Ты мне изменил, чтобы связаться с более сильным. Но это мы посмотрим. Отныне мы чужие.
Штертебекер подошел к окну. Показались первые лучи восходящего солнца. Клаус тоскливо смотрел на видневшееся вдали море, окрашенное пурпуром зари.
Оттуда видны были также башни Эмдена, мачты кораблей в гавани, где были также и его.
Но что это? По дороге из Эмдена двигался быстрым маршем отряд воинов, видимо, к крепости Аурих.
Оружие блестело на утреннем солнце. Но отряд был еще слишком далеко, чтобы различить краски его знамен.
— Ты ожидаешь военных гостей из Эмдена, Кено-том-Броке? — спросил Штертебекер холодно. — Сюда спешит вооруженный отряд. Прикажи запирать ворота. Может быть, это враги.
Фризский князь одним прыжком был у окна. Вздох облегчения вырвался из его груди.
— Это не враги, Клаус, — вскрикнул Кено радостно, — а друзья! Мои лучшие, вернейшие друзья, это виталийские братья.
— Виталийские братья? — ликующе закричал Штертебекер, и его глаза засверкали. — Да, теперь узнаю их. Это флаги бронированного кулака. Они приходят вовремя. Кто это говорил им, что я нуждаюсь в них?
— Я, — гордо сказал Кено. — Я позвал их сюда, чтобы спасти тебя, но теперь вижу, что они уже не нужны, потому что ты уже спасен.
— Ты их позвал сюда, ты? — повторял Штертебекер. После недавних событий этот шаг был ему непонятен.
— Да, я! Я хотел загладить то, что бездействовал, когда гамбуржцы тебя арестовали.
Лицо Штертебекера пояснело, сдвинутые брови раздвинулись.
— Ты ведь честный товарищ, Кено-том-Броке, сердце твое доброе, дай я обниму тебя.
Страшно взволнованный, не в состоянии удерживать всхлипывания, бросился Кено в объятия своего друга.
В эту минуту от отряда отделилась черная точка, и вскоре можно было узнать, что это всадник, в диком галопе спешивший к крепости.
Его вооружение блистало на солнце. Конь вскоре покрылся весь белою пеной.
Как на воздушных крыльях взбирался всадник по крутой горе.
— Годеке Михаель! — радостно вскрикнул Клаус. — Он считает меня в опасности и опешит впереди всех братьев!
Клаус быстро раскрыл окно, сложил руки коробкой и закричал львиным голосом:
— Друг Годеке, не гони так коня, я свободен, я приветствую тебя!
— Урра! Да здравствует виталийский король! — послышалось снизу.
Тотчас послышался топот коня по подъемному мосту, и через секунду взмыленный конь влетел во двор.
Годеке Михаель спрыгнул с своего измученного коня и попал прямо в объятия приспешившего Клауса Штертебекера.
ГЛАВА VII. Спаситель Эмдена
Солнце взошло в особенно красном виде.
Но Штертебекер не ошибался, хотя Годеке очень обрадовался солнцу и сравнил его с кровью, Клаус же сказал:
— Надвигается гроза. Нам нужно возможно скорее быть в Эмдене. Наше присутствие на кораблях во время бури необходимо.