— И что теперь?
К удивлению Джеффа, язык уже начал заплетаться; слова выговаривались с натугой, и вообще он с трудом понимал, на каком языке говорит.
— Так и должно быть, — успокоил его Раннирл.
— Зачем вообще это нужно? — спросила Таниквель. — Испытание на ларан он уже прошел. Что до остального…
Кервин опустил взгляд на девушку, уютно устроившуюся возле его колена. Та подняла лицо, взгляды их встретились; в глазах ее горело искреннее сочувствие. Ему захотелось поцеловать ее.
Что он и сделал.
Улыбаясь, Таниквель оперлась на его колено; щеки их соприкоснулись.
— Тест первый, — мгновением позже пробормотала она, поднимая голову, — результат положительный. Кеннард, пометь в классном журнале: высокий уровень отклика.
К собственному удивлению, Кервин обнаружил, что успел обнять Таниквель; и тут же, коротко хохотнув, расслабился, выбросив заботы из головы. Если б девушка возражала, она давно могла бы запротестовать; но он чувствовал, что почему-то ей это нравится. Остер разразился неразборчивой тирадой, а Месир укоризненно покачала головой.
— Дитя, это слишком серьезно. Прекрати дурачиться.
— Вовсе я не дурачусь, — отозвалась Таниквель. — Это все совершенно серьезно, даже если вам кажется, будто мои методы далеки от традиционных. — Она поудобней устроилась, прижавшись щекой к плечу Джеффа. Неожиданно Кервин почувствовал, что в горле у него набухает удушливый ком; впервые за много лет на глазах у него выступили слезы. Таниквель, уже не улыбаясь, пристроила его ладонь себе под щеку.
— Разве можно придумать лучший тест на эмпатию? — тихо произнесла она. — Если ему тут нечего делать, ничего страшного не произошло бы, он ничего б и не уловил; ну а если он действительно эмпат — разве он этого не заслуживает? — Кервин почувствовал, как его огрубевшей ладони коснулись ее мягкие губы.
То, что он ощутил вслед за этим, потрясло Джеффа до глубины души. В совершенстве, в завершенности этого крохотного жеста было больше, чем сумели дать Кервину за всю его жизнь все его женщины. Он ощутил в этом месте полисе, безоговорочное принятие Джеффа Кервина как мужчины и как человека, близость более интимную, нежели любовная. Окружающее, казалось, перестало существовать. Ни секунды не колеблясь, он привлек девушку к себе на колени; она приникла к его плечу — нежно, участливо; теплоты и заботы в одном этом жесте было больше, чем он знал за всю свою жизнь. Он поднял затуманенные глаза и моргнул, смущенный столь явным изъявлением чувств; но в повернутых к нему лицах встретил только доброту и понимание.
Казалось, суровые складки на лице Кеннарда разгладились.
— Тани у нас специалист по эмпатии, — пояснил он. — Ладно, с этим разобрались — хотя чертовски необычно, чтобы эмпатический дар так сильно проявлялся у мужчины; никак не ожидал, по твоей-то генеалогии. Наверно, какой-нибудь рецессивный признак; три-четыре поколения назад среди твоих предков были Райднау.
— Как тебе должно было быть одиноко… — произнесла Таниквель, не отпуская Кервина.
«Всю жизнь, — подумал он, — я искал корни».
«Теперь ты их нашел».
— Не хотелось бы прерывать столь трогательную сцену… — начал Остер. Таниквель, пожав плечами, отстранилась от Кервина, но продолжала сжимать его ладонь. Остер же все говорил, но снова на диалекте, которого Кервин не понимал.
— Прости, — сказал Кервин на кахуенге, когда Остер подошел к нему, — но я тебя не понимаю.
Остер, повернувшись к Кеннарду, пожал плечами.
— Ты что, совсем его не понимаешь? — удивился тот.
— Нет, и это чертовски странно, потому что и вас, и Таниквель я понимаю прекрасно.
— А из того, что я говорю, ты тоже все понимаешь? — поинтересовался Раннирл.
— Да, практически все; кроме каких-то отдельных слов.
— Джефф, скажи-ка мне — только быстро, не задумываясь — на каком языке я сейчас говорю?
«На диалекте Тендары», — хотел было ответить Кервин, но в замешательстве замер.
— Именно так, — кивнул Кеннард. — Это-то первым нам и бросилось в глаза. Сегодня вечером я заговаривал с тобой на четырех разных языках, а Раннирл на пятом, и ты все понимал, даже не задумываясь. Но когда говорит Остер, ты понимаешь едва ли половину — если он говорит не на кахуенге. Ты самый настоящий телепат. Наверняка тебе всегда очень легко давались языки, правда? — Он вновь кивнул, не дожидаясь ответа Кервина. — Так я и думал. Ты сразу схватываешь мысль, не дожидаясь слов. Но с Остером у вас, похоже, просто разные частоты.
— Может, со временем это пройдет, — сказала Элори, — когда они-получше узнают друг друга. Так, ладно; о том, что слабой экстрасенсорной перцепцией он обладает, мы знали и раньше, иначе его б тут не было. Что дальше?
— Техник у нас ты, — отозвался Кеннард, поглядев на Раннирла.
— Позвольте взглянуть на вашу матрицу, — обратился тот к Джеффу.
Кервин извлек из кармана кристалл. Стоило пальцам Раннирла коснуться матрицы — и Джефф мгновенно ощутил смутное, ползучее чувство дискомфорта. Повинуясь неосознанному импульсу, он выхватил у Раннирла свой кристалл, и неприятное ощущение тут же исчезло. Джефф ошеломленно уставился на собственные руки.
— Так я и думал, — кивнул Раннирл. — Он умудрился — пусть и грубовато, неосознанно — настроиться под матрицу.
— Такого раньше не было ни разу! — произнес Кервин.
— Наверно, это случилось, когда мы вели тебя через Старый город, — сказала Элори и протянула свою узкую ладонь. — Можно мне, Джефф?
Собравшись с духом, Кервин позволил Элори взять кристалл. Ему показалось, он чувствует, как легкие руки касаются его оголенных нервов, но прикосновение не было болезненным; скорее — даже успокаивающим.
— Я — Хранительница, — пояснила Элори. — Я могу подстроиться под кого угодно. Тани?
Таниквель положила на ладонь матрицу Кервина, и тот ощутил, что чувство дискомфорта окончательно сходит на нет. Тани улыбнулась и свободной рукой обвила Кервина за талию.
— Мы с Джеффом все еще в раппорте[3], — сказала она, — так что это не считается; потом попробую еще раз. Корус?.
Кервин невольно поморщился, ощутив по всему телу сильное покалывание; Корус вздрогнул, словно ужаленный, и быстро передал кристалл Кеннарду. Прикосновение того не было явно болезненным; Джефф ощутил только слабый малоприятный зуд. Кеннард передал матрицу Остеру.
У Остера перехватило дыхание, и кристалл выпал у него из рук, словно раскаленный уголь. Кервин судорожно дернулся и почувствовал, как задрожала у него под рукой Таниквель и отстранилась. Она подобрала выпавший кристалл, и боль утихла. Кервин перевел дыхание. Остер был белый, как мел; его колотило.
— Великий Зандру! — прошептал он, и во взгляде его, направленном на Джеффа, был не столько гнев, сколько страх. — Честное слово, Кервин, я не нарочно.
— Он знает, знает, — успокаивающе Сказала Таниквель.
Выпустив руку Джеффа, она поспешила к Остеру, обняла за талию и стала поглаживать по плечу. Кервин изумленно замер; он ощутил укол самой настоящей ревности. Да как она может — разорвать такой близкий эмоциональный контакт с ним и суетиться над этим, чертовым Остером? Не обращая внимания на ревнивый взгляд Кервина, Таниквель заставила Остера опуститься на диванные подушки, и в конце концов напряженные складки на лице у того разгладились.
Элори подобрала упавший кристалл и вручила Кервину.
— Очевидно, матрица настроена под тебя, — произнесла она. — Теперь ни в коем случае не позволяй никому ее трогать, если не уверен, что вы в раппорте. Это может закончиться болевым шоком.
Джефф сунул кристалл в карман и сердито покосился на Таниквель, чувствуя себя покинутым.
Губы Раннирла дрогнули в короткой сардонической усмешке.
3
В психологии слово раппорт (от французского rapport — связь, отношение) имеет два основных значения: во-первых, этим термином определяются близкие межличностные отношения, основанные на высокой степени общности мыслей, интересов, чувств или на доброжелательной, дружественной атмосфере, складывающейся в ходе психологического эксперимента между исследователем и испытуемым; во-вторых, в более узком смысле, этим термином определяется связь, которая устанавливается между гипнотизером и гипнотизируемым во время сеанса.