Мэна быстро написала записку и, прижав клочок бумаги к груди, осторожно вошла в комнату. Девушка старалась дышать тихо и двигалась неслышно — как она умела, если было необходимо. Прислонив меч к стене, Мэна приблизилась к спящему. Его ни в коем случае нельзя разбудить, иначе все планы пойдут прахом. Сложенный листок бумаги лег на тюфяк под рукой Мелио. Понимая, что рискует, Мэна все же позволила себе задержаться на несколько секунд и немного постоять рядом с Мелио. Она любовалась его спокойным, умиротворенным лицом и более не удивлялась тому, что эти черты так ее притягивали. Хотя Мелио не был писаным красавцем, Мэна не видела лица, которое нравилось бы ей больше, чем это. По крайней мере с тех пор, как она последний раз смотрела на отца, рассказывающего ей мифы из древних времен.
Впрочем, чувство, которое она испытывала к Мелио, совсем не походило на привязанность к отцу. Мэна знала, что люди называют это чувство любовью. Она все поняла еще прежде, чем вошла в комнату.
Мэна любила его. Любила так сильно, что если б она разбудила Мелио, то никогда бы уже не смогла выполнить свой план. Потому-то Мэна и ушла, не потревожив его сна. Лишь оставила записку, где неровными, скачущими буквами написала по-акацийски:
М,
ты во всем был прав.
Мне понадобилось время, чтобы это понять, но теперь я знаю. М.
Чуть ниже она добавила еще две строчки. Не запоздалую мысль, а скорее постскриптум:
Я люблю тебя.
Если когда-нибудь жизнь позволит, я докажу свою любовь.
Мэне понадобилось еще несколько часов, чтобы должным образом подготовиться. Требовалась одна последняя хитрость, которая помогла бы ей выполнить план. Мэна тихо проскользнула в гардеробную, разделась, вымылась в бассейне с ароматной, пахнущей цветами водой и облачилась в наряд богини. Она накинула многослойные оперенные одежды и на ощупь наложила грим. Под утро, наконец удовлетворенная своим внешним видом, Мэна прямиком отправилась к дому градоначальника, где спали мейнские гости.
Все остальное произошло быстро. Маэндер задал Мэне всего несколько вопросов — только чтобы наверняка определить ее личность. Через полчаса она уже была на их корабле, и тот отвалил от причала, едва начался отлив. Мэна ощутила качку, когда корабль покинул мелкие воды гавани и понесся по крутым волнам, которые в то время года катили с юга на север.
Казалось, Маэндеру нравится проводить время в обществе Мэны и задавать ей вопросы, хотя она не могла сказать ему ничего нового — такого, чего мейнец не знал бы сам. Она понятия не имела, где сейчас ее братья. Все, что Мэна выяснила о своих родственниках, ей поведал Мелио, а он знал немного. На самом деле Маэндер рассказал Мэне гораздо больше, чем она ему. Так Мэна выяснила, что Аливер живет и здравствует в Талае. Он начал собирать армию в сердце этих земель и теперь постепенно продвигался на север вместе с войском, которое росло день ото дня.
— Говорят, он стал славным оратором, — сказал Маэндер. — Колдуны наложили на него какое-то заклятие, и теперь Аливер поднимает народ на борьбу одними только словами. Обещает освободить империю от угнетения, от рабского труда, от непомерных налогов, даже от Квоты. Странное дело. Похоже, твой братец позабыл, что именно его предки установили в мире такой порядок.
Был еще один слух — неподтвержденный пока, но правдоподобный, — будто к Аливеру недавно присоединился Дариэл. До недавних пор, сказал Маэндер, младший Акаран был обычным пиратом и разбойничал в Серых Валах. А Коринн подарили Хэнишу, и тот приспособил ее для постельных утех.
— Многие за глаза называют принцессу шлюхой вождя. Я сам, разумеется, никогда так не говорил.
— Верно, — кивнул Ларкен. — Если бы ты хотел ее как-нибудь назвать, то сказал бы это в лицо.
Слушая рассказы мейнца, Мэна едва умудрялась сдерживать бурлящие чувства. Впрочем, она уже нашла способ справляться с ними. Пока Мэна тащила по лесу труп Майбен, ее преследовали воспоминания детства: били ее, как древесные ветки, впивались, словно кровососущие насекомые. Дорогой Мэна даже разговаривала с братьями и сестрой — рассказывала им о себе, спрашивала, кем они стали, старалась понять, есть ли у них шанс воссоединиться и стать такими же, как прежде. Разумеется, нет. Ничто уже не будет как прежде. Мог ли кто-нибудь представить, что она станет той, кто она сейчас? Родные тоже наверняка сильно переменились. Тем не менее Мэна решила, что в ее душе нет места сомнениям: она будет любить их всех, несмотря ни на что.
Маэндер высадился в Аосе. У него были здесь какие-то дела. Впрочем, мейнец сказал, что успеет вернуться на Акацию вовремя. Мэну он оставил на попечение Ларкена. Выйдя из тени Маэндера, акациец изменился. Он по-прежнему был чванлив, высокомерен и самодоволен, но все это отвечало его характеру. Перемена произошла где-то внутри. Теперь Ларкен вел себя как свободный человек, а не просто лизоблюд и прихлебала. Невзначай брошенные слова намекали на его пренебрежение властью Маэндера, хотя Мэна не понимала, почему ей так кажется. На самом деле Ларкен не сказал ничего напрямую, просто что-то в его поведении и манере держаться наводило на подобные мысли.
Вечером того дня, когда они отплыли из Аоса, Ларкен пришел к ней в сопровождении нескольких слуг-акацийцев. Мэна уже заметила, что все слуги на корабле — уроженцы Акации, а большая часть команды — талайцы. Только капитан, его первый помощник и стражники-пунисари были мейнской крови. Слуги расставили подносы с сырами, оливками и маленькими жареными рыбками, принесли графин лимонного вина.
— Почему бы нам не поужинать вместе? — сказал он. — Завтра мы будем в Акации и, возможно, никогда больше не увидимся.
Мэна не видела причин для отказа. Нельзя сказать, что девушке нравился Ларкен, или ее привлекала его компания. Он понимал, что сегодня судьба Мэны в его руках, а завтра принцесса будет принадлежать Хэнишу. Мэна в этой ситуации ничего не решала, однако ей казалось, что. Ларкен в своем нынешнем состоянии способен сболтнуть лишнего. Что-нибудь интересное или полезное для нее.
— Маэндер говорил правду, когда рассказывал о моих родных? — спросила Мэна.
— О да, — откликнулся Ларкен, проводя кончиками пальцев по скуле и подбородку под нижней губой, как он часто делал во время разговоров. Акациец сидел рядом на табурете. Так близко, что мог бы притронуться к ней. — Маэндер никогда не лжет. Если он что-то говорит, можешь быть уверена, что это правда. Вот когда он молчит… тогда у тебя есть повод для беспокойства.
Мэна поднесла к лицу бокал с вином и вдохнула запах. Он показался ей знакомым, хотя девушка не могла сказать почему. Прежде она никогда не пила вина.
— Я надеюсь повидаться с Коринн. Я ведь увижу ее, да? Хэниш не станет прятать от меня сестру?
Ларкен обдумал вопрос, словно взвешивал не ответ, как таковой, а то, сколько сведений можно выдать безболезненно.
— Скажем так: у Хэниша есть планы и на тебя, и на Коринн, но они различны. И судьба вас ожидает разная.
Мэна опустила бокал, даже не пригубив вина. Она поняла, почему запах казался знакомым. Он часто был в дыхании отца, когда тот рассказывал им с Дариэлом истории. Отец всегда брал бокал собой. Он отпивал и говорил, отпивал и говорил, а потом, когда целовал Мэну на сон грядущий, она чувствовала этот запах в воздухе.
— А ты не думаешь, что мой брат выкинет Хэниша Мейна из Изученного Мира, прежде чем он успеет распорядиться нашими судьбами?
— Это не займет много времени. — Ларкен усмехнулся, опустив глаза, и Мэне не составило труда понять, что акациец сказал далеко не все. — Ну а вдобавок я следую элементарной логике. Не хочу огорчать тебя, Мэна, но мы готовы к войне. На самом деле мы ждем не дождемся, когда твой брат раскачается. Мейнцы — бойцы по натуре и не привыкли к долгому миру. Они постоянно упражняются с оружием, оттачивают боевые навыки и мечтают о сражениях. Мальчишки, которым не досталось войны, теперь выросли, стали юношами. О, как им не терпится показать себя! Ну и, конечно, не будем забывать о нюмреках. Они на удивление хорошо приспособились к праздной жизни, но будут рады снова попрыгать с копьями и топорами. Вдобавок у нас есть и секретное оружие. Не то, которое Хэниш использовал в первый раз. Такие вещи проходят только единожды, у Хэниша имеется кое-что новенькое. Если бы ты узнала подробности — просыпалась бы по ночам с криком. Я не завидую нашим врагам. Поверь мне: Хэниш легко управится с Аливером Акараном и его разношерстной толпой необученных бойцов. И не важно, насколько она велика или как там Аливер сумеет их вдохновить.