Рассуждая, Маэндер отвлекся от Аливера и повернул голову к Мэне. Секунду он смотрел ей в лицо, потом смерил девушку взглядом с головы до ног, словно оценивая шлюху. Однако прежде чем отвести глаза, Маэндер кивнул ей — с уважением и даже, пожалуй, с почтительностью. Жест, несказанно удививший Дариэла. Сам он, впрочем, удостоился совсем другого взгляда — насмешливого, с оттенком пренебрежения. Дариэла трудно было смутить, но тут он усомнился, что сумеет ответить Маэндеру тем же. Спокойная уверенность мейнца таила в себе опасность, и Дариэл понял, что едва ли переиграет его на этом поле.
— Так что ты хочешь сказать мне? — спросил Аливер. Маэндер развел руками, словно торговец, уверяющий покупателя в своей честности.
— Хочу сделать предложение. Очень простое. Поединок, Аливер. Только ты и я. Честно. До смерти. Никто не будет вмешиваться, и каждый сможет увидеть, кто из нас лучше.
— Поединок? — переспросил Аливер. — Какой в нем смысл? Неужели ты думаешь, что я поверю, будто армия Мейна готова признать поражение в случае твоей смерти? Что Хэниш упакует вещи, покинет Акацию и вернется в Мейн? Это было бы для меня большим искушением, но мы оба знаем, что ничего подобного не случится.
Маэндер рассмеялся. Он признал, что не обещает ничего такого. Равно не просит он и Аливера принести подобную клятву. Но почему бы им не «побеседовать» как мужчина с мужчиной? Было время, когда предводители армий сходились один на один, чтобы решить спор ценой собственной крови. Это сейчас командиры прячутся за спинами солдат, кладут их жизни на алтарь победы, сами не рискуя ничем. Так было не всегда. Когда-то и мейнцы, и акацийцы имели совсем другие понятия о чести. Все изменилось во времена Тинадина, когда идеалы благородства были раздавлены, втоптаны в грязь, и…
— Ты сошел с ума! — Дариэл не мог более сдерживаться. Аливер, похоже, всерьез раздумывает над предложением Маэндера. Вряд ли он с презрением и насмешкой отвергнет эту несуразную идею — что казалось Дариэлу наиболее верным ответом. Ему хотелось, чтобы брат понял весь абсурд ситуации. — Нашу армию никто не гнал в бой насильно. Каждый имеет свои причины сражаться с вами. Все знают, на что идут, и ни один солдат не позволит Аливеру рисковать жизнью. Никто не станет прятаться за его спину!
Со всех сторон раздались голоса, подтверждающие слова юного принца. Люди кричали, возмущались, ругались. Многие осыпали Маэндера оскорблениями.
Мейнец обернулся к Дариэлу и одарил его долгим взглядом.
— Ты ведь пират, не так ли? Вряд ли тебе известно что-нибудь о благородстве. Я обращаюсь только к Аливеру — как к равному. И только ему предлагаю поединок.
Дариэл сплюнул на землю. Он почувствовал, как Мэна коснулась его локтя, но отдернул руку.
— Равному? Ты не король. Ты не Хэниш Мейн. Почему Аливер Акаран должен выходить против тебя? Да кто ты вообще такой? Бред! Ты, должно быть, отчаялся… — Обернувшись к толпе, Дариэл продолжал: — Я знаю, почему они явились сюда. Мейнцы отчаялись! Мы их побили, друзья!
Маэндер снова обратил взгляд к Аливеру и заговорил, перекрывая гомон, который был ответом Дариэлу:
— Ничто так не сплачивает армию, как символ. Если — или мне стоит сказать: «когда» — ты убьешь меня, принц Аливер, можешь снять мою голову с плеч. Возьми ее, насади на копье и подними повыше, чтобы узнал весь мир. Маэндер Мейн убит. Аливер Акаран торжествует. Твоя армия удвоится за одну ночь. Втоптанные в грязь массы, которые уже забыли, чья нога их туда втоптала еще прежде моего брата, — все поднимутся одной великой волной. Пророчество подтвердилось. Рок! Возмездие…
Аливер спокойно смотрел на Маэндера. Казалось, ситуация не удивляла его, не внушала недоумения. Принц не боялся глядеть в лицо человеку, который погубил столько его людей. Аливер слегка подался вперед и движением руки призвал толпу к тишине.
— А если я погибну?
— В этом тоже есть красота, — откликнулся Маэндер. — Твоя смерть взбудоражит массы. Гнев. Ярость. Месть. Ты станешь героем, принеся в жертву жизнь, погибнув за свой народ. Иной раз мучеников ценят дороже, чем живых.
— Хорошо говоришь, — усмехнулся Аливер, — но все это самое применимо и к тебе. Победишь ты или проиграешь — эффект будет тот же. И какой тогда смысл в поединке?
— Не совсем так. Меня боятся, но не любят. У меня есть некоторая власть, но я не верховный вождь, не лидер — как верно заметил твой брат. Нет, моя смерть тебе более выгодна, чем мне твоя.
— Тогда почему ты так хочешь этого поединка?
— Потому что он глупец, — сказал Дариэл. Улыбка исчезла с губ Маэндера, его лицо помрачнело.
— Да, считай, что я просто глупец, Аливер. Но сразись со мной. Я вызываю тебя согласно старым Кодексам — тем, что были в ходу до Тинадина. Если ты человек чести, то у тебя нет иного выбора, кроме как принять вызов. Ты это знаешь — даже если не знает твой брат…
Чуть позже, когда молодые Акараны и их ближайшие сподвижники собрались на совет, Дариэл попытался воззвать к рассудку Аливера. Он снова и снова повторял, что соглашаться на поединок — чистой воды безумие. Наверняка это уловка, какая-то хитрость. Маэндер замыслил очередное предательство. Ни в коем случае нельзя ему потакать. Напротив — нужно отказать Маэндеру, взять его в плен или просто убить на месте. Он не заслужил неприкосновенности парламентера. Дариэл повторял все это бессчетное число раз, мало-помалу понимая, что никакие доводы разума на брата не действуют. Аливер внимательно слушал и молчал. Дариэл подозревал, что брат принял решение еще до того, как они уединились в шатре. Аливер предложил всем присесть, сам же остался на ногах и мерил шагами шатер.
Дождавшись момента тишины, Келис спросил:
— Что это за старые Кодексы, о которых говорил Маэндер?
Аливер объяснил. Кодексы были системой неписаных законов и установлений, которые негласно соблюдались в древности, когда Изученный Мир еще населяло множество разных народов. Каждый народ имел своих предводителей и собственные обычаи — еще более различные, чем сейчас. Однако, общаясь между собой, народы соблюдали некие правила поведения, которые понимали все. Аливер назвал несколько таких законов и мог бы продолжать еще долго, но тут Лика Алайн перебил его.
— Некоторые из старых Кодексов давно и прочно забыты, — сказал генерал, — но Маэндер, сукин сын, сослался на очень известный прецедент. В те времена короли воюющих держав встречались в поединке, вместо того чтобы вести солдат на смерть. Первая Форма — Эдифус при Карни — пример такого поединка.
— А Тинадин уничтожил эти Кодексы?
Лика вздохнул и помолчал несколько секунд.
— К нашему извечному стыду. Впрочем, он переписал вообще все, не только Кодексы. Тинадин объединил Изученный Мир под своей властью, и многое из того, что было прежде, исчезло…
Мелио Шарратт, предводитель вуманского отряда, сидел рядом с Мэной. Именно он научил принцессу пользоваться мечом. Он же помог Аливеру спасти армию от антоков, поэтому никто не возразил, когда Мэна привела его на совет. Вдобавок в юности Аливер и Мелио были почти друзьями. Аливер помнил его и считал, что появление Мелио как нельзя более кстати. Молодой марах спросил, не бывало ли так, чтобы место короля на поединке занимал другой.
Аливер ответил, прежде чем кто-нибудь успел хотя бы раскрыть рот. Он улыбнулся и твердо произнес:
— Никто не займет мое место. Не ты, Келис — я вижу, ты подумываешь об этом. И уж конечно, не ты, Мелио. Или считаешь, что до сих пор дерешься лучше меня, как было в юности?
— Вовсе нет, милорд, — почтительно сказал Мелио. — Ты давно превзошел меня.
Аливер обвел взглядом своих советников, посмотрев на каждого по очереди. Его худое, красивое лицо было опалено солнцем. Карие глаза с серыми крапинками и тонкими серебристыми прожилками были серьезными и задумчивыми. Сегодня Аливер как никогда воплощал собой идеал молодого короля.