Разумеется, канцлер прав, предполагая, что Лига не примет Ошению с распростертыми объятиями. Она опасается, что добавление в систему еще одного государства изменит баланс сил и ослабит их контроль. Нет сомнения, что Лига заинтересована в ресурсах Ошении — не говоря уж о детях, предназначенных для торговли. Однако Лига хотела сперва измотать Ошению до последней степени. Ошенийцы же, со своей стороны, еще имели достаточно сил. Они были независимы и в основном не попали под власть наркотической зависимости, что держала в подчинении столь многих в Изученном Мире. Вдобавок Ошения обладала неплохой армией — факт, немало беспокоящий Лигу, которая всегда рассматривала боевую мощь как потенциальную угрозу. Настолько, что даже ограничивала в числе собственные силовые структуры.
Очевидно, в скором времени сэр Дагон явится к нему с предложением ряда мер, которые помогут ослабить Ошению. Скажем, активизировать торговлю мистом вокруг ее границ. Или направить агентов для разжигания внутренней розни. Спровоцировать высокопоставленных чиновников на неблаговидные действия или сделать их героями грязных скандалов. А то и просто убрать с дороги: несчастный случай, болезнь… Мало ли что может приключиться с человеком? При мысли об этом у Леодана затряслись руки. Прежде Акация использовала такие методы; Лига предложит сделать это снова.
Разве что… Разве что ему удастся быстро присоединить Ошению к империи. Тогда он будет защищать ее как своего вассала. И у Леодана появится союзник, который поможет ему в пересмотре Квоты. Они восстанут против Лиги, скинут оковы Лотан-Аклун… Не исключено, что придется вести войну на несколько фронтов — сперва против Лиги и консервативных сил Совета, потом, возможно, и против Лотан-Аклун, если те выполнят свою угрозу столетней давности. Рискованно, да… но другого шанса у него не будет.
Сидя в библиотеке с книгой в одной руке и чашкой чая в другой, Леодан решил организовать приватную встречу с Аливером и Игалданом. Он расскажет обоим все, что знает о преступлениях империи. Это будет неприятным открытием для сына, но Леодан наделся, что Аливер согласится стать его союзником в борьбе. Одновременно Леодан предоставит Игалдану шанс воплотить в жизнь мечту королевы Элены. Сейчас или никогда! Человек может ждать долго, однако рано или поздно наступает момент, когда он должен, наконец, стать самим собой…
Леодан услышал, как слуга вошел в библиотеку через дальнюю дверь. Король проследил его путь между книжными полками. Остановившись на почтительном расстоянии, слуга сообщил, что близится время банкета. Королевские портные ждут его величество, дабы подогнать вечерний костюм по фигуре…
Следующий час Леодан простоял с разведенными в стороны руками, окруженный портными. Для каждой из официальных церемоний король, согласно древней традиции, одевался в определенный наряд. Послов из Ошении акадийские монархи принимали в струящихся зеленых одеждах, прошитых по бокам золотыми нитями. Это одеяние имело несколько символических значений. Если смотреть на него спереди, оно являло взору картину болотистой местности в центральной Ошении. Там обитали некоторые виды перелетных водоплавающих птиц, а вдобавок именно этот регион упоминался во многих поэтических преданиях ошенийцев — в том числе в легенде о Карлите, боге в образе белого журавля, родившегося из первозданной земли болот. Если же король стоял, прижав локти к телу и скрестив руки на груди, тогда на ткани широких длинных рукавов можно было увидеть акацийских солдат, стоявших в героических позах. Костюм демонстрировал уважение к национальной символике и истории Ошении и вместе с тем ненавязчиво давал понять, что Акация по-прежнему способна охватить ее всю единым объятием.
Двойные двери в дальнем конце комнаты со стуком распахнулись. Мэна и Дариэл скользнули внутрь — по одному на каждую створку. Они состязались уже несколько недель, проверяя, кто быстрее и ловчее откроет эту дверь. Следом за младшими вплыла Коринн, одетая в вечернее платье. Последними появились Аливер и Таддеус, погруженные в беседу. Дети поспешили к отцу. Разного роста, характера и темперамента, каждый из них, тем не менее, кто взглядом, кто жестом, кто чертами лица напоминал Алиру. Глядя на детей, Леодан задохнулся от счастья. Он старался не думать, как много подобной радости потерял Таддеус… Когда-нибудь он признается ему во всем, пообещал себе Леодан. Когда-нибудь…
Мэна обвила своими маленькими ручками отцовскую талию. Леодан виновато посмотрел на портного, однако не отогнал девочку. Коринн приблизилась изящными маленькими шажками и чмокнула отца в щеку.
— Папа, снег идет! — воскликнул Дариэл. Его лицо радостно сияло. — Там все-все белое! Ты видел? Можно нам выйти? Пойдем с нами! Давай играть в снежки! Спорим, я выиграю? — Дариэл угрожающе свел брови, предупреждая, что сражение будет нелегким.
Дети весело болтали о пустяках, и Леодан с удовольствием присоединился к ним. Он обожал такие моменты, когда мог быть не монархом, не самодержцем, не властелином огромной империи, а просто отцом.
Дариэл подпрыгивал, словно его ноги состояли из пружин. Он использовал весь свой дар убеждения, который приобрел за девять лет жизни, чтобы уговорить отца отправиться с ними на прогулку. Аливер объяснил брату, что у короля нет времени играть в снежки. Наследник, почти взрослый юноша, старался держаться как положено будущему монарху и даже позу принял соответствующую — не иначе скопировал с какого-нибудь бюста короля в Зале Славы. Коринн сказала что-то насчет банкета, который они, старшие, обязаны посетить. В голосе девушки звучали властные интонации, отличавшие ее от младших детей, и одновременно слышались нотки девчоночьей мольбы, обращенной к отцу. А Мэна стояла позади, слушая их всех. Она смотрела сквозь всю суматоху, прыжки, размахивания руками — и улыбалась Леодану. Когда Мэна так делала, он видел в ней Алиру — не столько в чертах лица, сколько в терпеливой, понимающей радости, спрятанной в глубине глаз.
— Дариэл прав, — сказал Леодан. — Сегодня особая ночь. Давайте пробежимся по плоским крышам и устроим снежную войну. Будем сражаться при свете факелов. А потом соберемся вместе, в одной комнате. Наши покои слишком далеко друг от друга. Старые здания огромны, они разделяют нас… Аливер, не смотри на меня так. Можешь уделить немного времени отцу? Сделай вид, что ты до сих пор маленький мальчик. Сделай вид, что для тебя нет большей радости, чем сидеть возле меня и слушать мои истории. Скоро нам с тобой придется поговорить о более сложных вещах, но только не сегодня.
— Ладно, — кивнул Аливер, перекрикивая восторженные вопли Дариэла. — И не жди от меня пощады. Еще прежде, чем кончится ночь, меня провозгласят Королем Снегов.
— Я ненадолго зайду на банкет, — сказал Леодан. Коринн, казалось, собиралась возразить, но король улыбнулся ей. — Ненадолго. Сбегу оттуда после третьей перемены блюд. Дорогие гости быстро забудут обо мне, а мы устроим снежную войну.
Глава 14
Тасрен Мейн немного постоял на улице, наслаждаясь прикосновением снежных хлопьев к обнаженной коже. Ощущение снега, целующего его обращенное к небу лицо, было необычайно приятным. Тасрен решил, что это очень красиво и очень правильно, хотя ничего подобного в своей стране он не видел; ночной воздух родины был лишь слегка прохладным, этого холода едва-едва хватало для того, чтобы выпал снег. Ветер утих, и город погрузился в безмолвие. Звуки шагов прохожих скрадывались слоем белых влажных кристалликов на земле. Снегопад в Акации совсем не походил на жестокие бураны Мейна, и все же Тасрен увидел в этом знак. Послание родины, благословение Тунишневр. Предки напоминали Тасрену о важности его миссии. Все, что он делает, пойдет на благо народа мейн…
Снег падал на Акацию… Даже небеса видят грядущие перемены.
Тасрен преодолел последнюю лестницу, миновал двор и приблизился к банкетному залу. Другие гости уже входили в двери. Тасрен провел пальцами по парику, проверяя все шпильки и булавки, которые удерживали его на месте. Одежда убийцы была безукоризненна, плечи укутаны лучшим плащом посла. Тасрен знал, что в прежние времена никто не мог приблизиться к акацийскому монарху ближе, чем на сто шагов. Правители наблюдали за подобными собраниями со значительной дистанции, будто смотрели представление. Короля закрывала стена стражей-марахов, стоявших, преклонив колено, с обнаженными мечами; их одежда и лица были припорошены бронзовой пылью. Они напоминали статуи, готовые ожить и ринуться в битву при возникновении малейшей угрозы. Тасрен слыхал, что марахов обучали не только боевому искусству, но и наблюдению за людьми — их движениями, поведением и манерой держаться. Впрочем, это было давно. Роскошь размягчает людей, делает их беспечными. Интересно, что подумали бы древние короли, если б увидели сегодняшний банкет?..