«Кажется, настоящее, — произнёс он, но когда Шенг попытался вернуть металл обратно, поднял руку, останавливая человека. — Ещё один тест и мы будем знать точно».
Держа пра-золото на ладони, он подошёл к Сторбрану. Владыка рун поднёс металл к золотой руне, вбитой в левую руку его повелителя, и все взгляды застыли. Когда владыка рун приблизил золото, принесённое человеком, оно начало трястись, как это обычно бывает с железом рядом с магнитом. Приблизив ещё ближе, рунический владыка пошевелил ладонью, и руна в плоти и самородок засияли в приветственном узнавании. Пра-золото на теле Сторбрана светилось оранжевым оттенком. Но на ладони Аугуна металл приобрёл более тёмный оттенок красного, с мерцающими внутри чёрными нитями. Брови старейшины скривились, словно глубокие ущелья пиков Огарка.
«Не пра-золото?» — спросил его рунический отец.
«Это пра-золото, никаких сомнений, — ответил его владыка рун, кладя металл обратно в руку Шенга, — Хотя такой его природы мне и не встречалось».
«Это ещё не всё, — заявил Шенг, когда рунические отцы вернулись на свои каменные троны. — Земля моего народа богата его месторождениями».
«Имейте в виду, Ологор Шенг, что среди огненных убийц ложные обещания являются преступлением, наказуемым смертью», — прорычал Сторбран, но Шенга это нимало не смутило.
«Оплата будет произведена полностью».
«Платёж вы предложили, но ещё не сказали, за что собираетесь заплатить».
«Я желаю смерти своих врагов, и только у огненных убийц есть сила и решимость покончить с ними, — ответил Шенг, глядя на рунических отцов, в то время, как его рука прятала пра-золото обратно в складки его мантии. — Племена плато Огненного шрама собираются для древнего обряда. Вожди тех, чьей смерти я хочу, встретятся, чтобы выбрать одного из их числа, чтобы представлять их на этом празднике. Наличие стольких вражеских вождей в одном месте — слишком удачная возможность, чтобы ей не воспользоваться, и поэтому я призываю вас взять свои клинки и обрушить их на головы моих врагов на том племенном совете, перебив их всех одним ударом и разогнав их людей».
«Это действительно кровавая, работа, — проговорил Сторбран, задумчиво потирая рукой подбородок. — Однако, это вполне по силам для Востарга. Кто же те люди, что заслужили гнев Ологора Шенга?»
«Это могущественное племя, что постоянно вторгалось на наши земли в течение многих поколений. Они зовут себя Лютыми клеймами».
Общий вздох приветствовал эти слова. Лютые клейма были отлично известны среди лож, как значительный и могучий народ плато Огненного шрама, и, что более важно, как набожные и любимые слуги бога грома, Зигмара.
«Выступить против Лютых клейм — рисковать навлечь гнев Самого Зигмара», — предупредил Сторбран.
«И всё же мне казалось, что огненные убийцы сильнее обязаны памяти Гримнира, — ответил Шенг. — Я не знал, что Зигмар так запугал народ Востарги Монт».
«Укороти свой язык, Ологор Шенг, и не думай пристыдить нас словами, когда дело, которое ты нам предлагаешь, может привести к войне с союзником нашего бога-прародителя, — покачал головой Сторбран, от этого движения кольца и золотые украшения в его бороде издали звон. — Нет, этого не будет. Даже обещания пра-золота недостаточно, чтобы разрушить мир, который был здесь достигнут».
Шенг кивнул и пожал плечами, с достоинством принимая отказ. Молча он повернулся к следующему руническому отцу, коим был Орскард-Нок из Выкованных бурей. Орскард-Нок также отрицательно покачал головой.
И так продолжалось от одного отца к другому. Каждый, не произнося ни слова, тоже отказывался от договора с Шенгом.
Все, кроме одного.
«Раздражающая кучка мягких сердец, — прорычал Бринссон Дракказак. Он спустился с каменного трона и провёл рукой по своему великолепному гребню, искры яркого огня засияли на его пальцах. — Вы бы позволили осколкам нашего могучего бога-прародителя пылиться в сундуках этих мистиков, вместо того, чтобы окропить кровью топоры?»
«Нападение на Лютые клейма…» — начал Сторбранд, но Бринссону было начхать на этот аргумент.
«Золото — есть золото, — заявил рунический отец Железных Кулаков. Он указал на пламя, перед которым поклялся духу самого Гримнира. — И пра-золото принадлежит нам, где бы оно ни упало. Гримнир сдержал бы свой топор? Нет! И Железные Кулаки тоже не будут!»
Осуждение, вырвавшееся из глоток других рунических отцов, напоминало взрыв бури, но их слова беспокоили Бринссона не более, чем стук капель дождя по склонам Востарги Монт. Вместе с Шенгом он покинул Верховный храм, чтобы скрепить договор.