День был жаркий. Дэн замедлил шаг лошадей, чаще останавливался на отдых и посматривал назад. Он заметил, что Нора переносит нелегкий путь на удивление хорошо.
Она была одета в юбку-брюки для верховой езды и мексиканскую блузку и, как все остальные, носила револьвер. Джо Харбин, кажется наметил ее себе, но ничего не говорил, и она принимала ситуацию без лишних слов, ни с чем не соглашаясь, ни о чем не споря. Родело решил, что эта девушка себе на уме и что за нею надо присматривать.
Суслик все время оглядывался. Харбин смотрел назад не часто. Он ехал с видом человека, прошедшего сквозь огонь и воду, крепкого парня, который ни в ком не нуждается.
Солнце поднялось уже высоко над горами, зной усиливался. В медном небе не было ни облачка, только солнце, лучи которого, казалось, сплетались в один громадный испепеляющий сноп огня. Земля была невероятно раскалена, и кони ступали тяжко, утомленно, безнадежно в мертвой тишине.
Далеко на юге пыльный смерч с бешеной скоростью несся по бескрайней пустыне. Теперь Суслик уже не смотрел назад. Он сидел в седле понурившись, просто терпеливо переносил жару.
— Хорошо бы найти какую-то тень, — заметил Родело, — а то мы коней угробим.
— Тень? — Харбин выругался. — Где ты здесь найдешь тень?
— Наверху, в каком-нибудь каньоне.
— Без меня, — сказал Харбин. — Мне нужно в Мексику, а оттуда — к Заливу.
— Это у тебя не выйдет, если не дашь коням отдохнуть, — ответил Родело. — Мы их изрядно гнали.
Струйки пота прорезали толстый слой пыли на лице Харбина. Глаза его зло вскинулись на Родело.
— Я не понимаю тебя, — сказал он, — и не доверяю тебе. Что ты вообще лезешь в это дело?
— Уже влез, — ответил Дэн коротко. — По горло.
— Это мы можем изменить, — сказал Харбин, дернув повод. И повернул коня в сторону Родело. — Мы это можем изменить хоть сейчас.
— Не говори глупостей, — ответил Родело. — У вас без меня ни одного шанса не будет. В этой пустыне страшно мало воды, и надо знать, где ее искать.
— Она знает, — Харбин указал головой в сторону Норы. — Она покажет нам место.
— Мало ли что может случиться, пока вы туда доберетесь. Да может, это было просто углубление с дождевой водой. Оно могло давно пересохнуть. Сколько, по-твоему, может продержаться лужица в такую жару?
Том Беджер сидел на коне, наблюдая и воздерживаясь от замечаний. Он бы ничего не потерял, если бы Харбин умер, но поскольку речь шла о воде, будет большой потерей, если Дэн окажется прав.
— Хватит тебе, Джо, — сказал он наконец. — Дэн прав. Эти места жарче ада, да. и посуше будут. Сколько, по-твоему, мы выдержим без воды?
Джо Харбин облизал обожженные солнцем губы. Холодная рука правды сдержала его лучше любого аргумента. И пути назад теперь не было. Оставалось либо идти вперед, либо умереть.
— Ладно, забудь об этом, — сказал он. — Поехали дальше.
Тропинка шла прямо, и Дэн Родело видел, как он тронулся, а за ним Суслик и Беджер. Нора остановилась рядом с ним.
— Он убьет вас, Дэн, — сказала она.
— Возможно.
— Он уже убил несколько человек.
— А однажды кто-то убьет его, может быть, я. Она изучала его.
— А вы когда-нибудь пользовались револьвером, Дэн, в подобных делах?
— Бывало, — ответил он.
Не стоило говорить ей, часто ли, когда и почему. Он все еще знал очень мало о Норе Пакстон, да и об остальных недостаточно. Так же убежденно, как Джо Харбин чувствовал, что может убить его, когда захочет, Родело верил в счастливый случай. На этой стадии игры, если Харбин догадается о возможном соперничестве, он просто застрелит его.
Родело вытер пот с лица и обернулся, чтобы посмотреть назад. Он не видел ничего, кроме пляшущих волн зноя, которые мерцали, закрывая прозрачной дымкой даль. Если яки позади, то они где-то там, за этими волнами… Он поехал дальше.
Только он один знал, какую ненадежную игру разыгрывает, только он мог знать, как велика ставка и как страшен риск. Но то, за что он взялся, должно быть сделано, это неизбежно — по крайней мере, для него. Потому что, в конечном счете, человек должен быть верен прежде всего себе, а здесь на карту было поставлено не только его самоуважение, но и намного больше.
Он ехал с людьми, которые не остановятся перед убийством, которые — он знал — ощущают лишь ненависть к нему, человеку, который вмешался в чужие дела. Ненависть и непонимание. Беджер и Харбин, а может, и Суслик… каждый из них убьет его в подходящий момент. Они убьют его за флягу или за коня, за револьвер или просто из ненависти. В какой-то миг Харбин хотел застрелить его, потому что он слишком много разговаривал с Норой, но Родело знал, что скоро это перестанет быть важным. В последние часы каждый будет думать и бороться только за собственную жизнь. Красота выгорит под жгучим солнцем, и даже секс превращается в ничто, когда перед тобой возникает ободранное кровавое лицо смерти.