- Каким же путем? - прервала его рассказ Мэри своим вопросом.
- Поддельные документы и украденный у какого-то мужчины кошелек с билетом на пароход до Англии.
- И когда же вы попали в Англию?
- В тридцать четвертом. И с тех пор объездил почти всю Великобританию. Потом ненадолго попал в Европу, но оттуда снова сбежал в Англию от преследующего меня гестапо.
- Как вас в Германию занесло? - с удивлением спросила девушка.
- Признаться честно - чистая случайность. В Германии я пробыл всего двое суток, но и этого мне хватило сполна - думал, что гестапо меня уж точно не упустит... Но мне невероятно повезло, как видите.
- Повезло настолько, что вы оказались в тюрьме с Бернардом?
- Ну, согласитесь, это лучше, чем попасться с железные лапы немецкой полиции, - Джон развел руками.
- И почему же вы оказались с ним в тюрьме? И где?
- В Англии. Глупый случай, из-за такой мелочи... Мне даже стыдно рассказывать. Думаю, может быть, расскажу вам когда-нибудь потом об этом. Но могу немного утолить ваш интерес, сказав вам, где мы познакомились с ним. Тюрьма Уандсворт. Как туда попал Берни - я не знаю. Он довольно-таки скрытен... Но вышли мы вместе. Расстались с ним на пару месяцев, а потом подвернулось это дело, в котором мне был просто необходим такой помощник, как он. А дальше - вы и сами все знаете. Как видите, Мэри, во мне нет ничего необычного.
Джон посмотрел на Мэри, ожидая хоть каких-нибудь слов с ее стороны. Впервые в жизни он рассказал столько правды о себе одному человеку, который не был следователем.
- Под впечатлением? - спросил он, наконец решив прервать молчание. - Вы, кажется, уже видели мои настоящие документы, так что знаете, что я рассказал вам правду. Так что же?
- Признаться, - она с улыбкой взглянула на него, - нет. Я ждала чего-то более удивительного и интересного в вашей истории. А вы и вправду... самый обычный американец. Правда, есть пару моментов, заинтересовавших меня, но вы их так и не рассказали.
- А это на следующий раз, - он хитро взглянул на нее. - Когда вы поведаете о себе хоть что-то, тогда я вам расскажу об интересующих вас моментах моей биографии. Информация в обмен на информацию.
- Значит, мне не суждено услышать их никогда.
- Ох, Мэри, ну почему вы так упорно отказываетесь рассказать о себе хоть что-нибудь? - вздохнул Джон, растягиваясь на песке. - Я совершенно не понимаю вас. Что в вас такого необычного?
- Вам бы понравилось, - тихо ответила она.
- Так расскажите!
- Не сейчас, Джон... Возможно, позже.
- Ну, как пожелаете. Я настаивать не буду.
- Вы только это и делаете, - она улыбнулась.
- Знаете, Мэри, - Джон хотел было огрызнуться и бросить в ее адрес что-нибудь колкое, но встретился взглядом с девушкой и замолчал. Подумав пару секунд, он уже продолжил в другом тоне: - Знаете, Мэри, пойдемте-ка в наши временные апартаменты, а то вы скоро сгорите и станете совсем черной. Да и вдруг наш дорогой Берни совсем сопьется без нас.
***
- Здравствуйте! - сказал на следующее утро Джон, который утром обнаружил под дверью футляр с саксофоном и приложенной к нему запиской - толстенький мужичок где-то раздобыл саксофон и просил Смита явиться вечером на репетицию. - Это что еще такое?
- Ага! А я тебе что говорил! - сказал ищущий чем бы опохмелиться Берни, победно скалясь.
- Что ты мне говорил? - окрысился Джон, скомкивая записку и закидывая ее куда-то за диван.
Он взглянул на лежащую на диване Мэри. Та, сонно щурясь, смотрела на него, и в ее взгляде ясно читалось, что, да, говорил, а он не послушал.
Однако он был смущен. Эта оплошность была ему очень неприятна. Вместо того чтобы подыскать запасной вариант, они растратили все свои деньги на портвейн. Джон, понимая, что другого выхода пока что нет, нехотя взялся за дело.
Спустя пятнадцать минут Смит, обжигая босые ступни о верхнюю палубу, ходил вокруг раскрытого футляра, в котором все еще лежал музыкальный инструмент. Рядом с футляром лежала пачка нотных листов.