Ашвана жила со своей бабкой уже двенадцать лет. Без родителей ее жизнь в племени была сложной. Племя часто передвигалось, следуя за миграцией коз, и для ее бабки было сложно заботиться о ней в одиночку. Но по закону, Абена была старейшей племени и к ней проявляли должное уважение. У Абены не было никого кроме Ашваны, а та была еще слишком мала, чтобы делать что-то самой.
Но это не останавливало девочку. Каждый день она пыталась ухаживать за козами и доить их, но ее руки были слишком малы, чтобы удержать диких животных. Она пыталась собирать ветки для костра, но Ашвана не была достаточно сильной, чтобы носить охапки хвороста, как это делали остальные женщины. Абена часто посмеивалась над ней, говоря, что она еще молода и ей надо играть со своими сверстницами.
— Твоя кожа не такая старая и темная как моя, — говорила бабка, показывая на свою светло-бронзовую кожу. Солнце никого не щадило, и когда темнота кожи указывала на старшинство среди взрослых, кожа здоровых детей отличалась белизной. Ребенок должен был работать, в противном случае он подвергался всеобщему презрению. Ее бабка была слишком гордой женщиной, чтобы мириться с этим.
И именно Абена ухаживала за несколькими козами, готовила и вносила вклад в племя. В ее возрасте подобная ноша была непосильной.
Но в прошлый сезон ситуация стала еще хуже. После странных огней в небе пропали источники питания племени. Кочующие племена приносили вести о чуме, распространявшейся по Северным пустошам. Племя Ашваны не поверило им, посчитав это проявлением паники со стороны северных племен, но они оказались неправы.
Зараза уничтожала и без того небольшие ареолы растительности на красных равнинах. Чума заражала рогатый скот, превращая животных в слабых, увядающих созданий, неспособных выкопать корни из-под земли. Животные умирали стадами, мертвые птицы падали с неба прямо на тела разлагающихся под лучами солнца животных.
Путешественники передавали истории о городе Ур, единственном городе на планете Бассик, жители которого запечатали ворота, чтобы не попасть под действие чумы. Но Ашвана не обращала на них внимание. Она лишь раз видела Ур в прошлом, и то издалека. Жители Ура неохотно шли на контакт с кочевниками.
Наконец, чума добралась до юга. Все началось с кашля и жжения в горле. Затем Ашвана, как и многие другие начала чувствовать сильный жар и болезненное покалывание в шее и запястьях. Некоторые протягивали неделю, остальные умирали в течение нескольких дней. Умирали в мучениях. Больные медленно теряли память, их глаза становились пустыми, а их мозг разлагался. Казалось, от этого не было лекарства, и даже медики пребывали в замешательстве. Белая низко растущая трава не снимала боль, даже заваренная шкура геккона и солнечные ягоды приносили лишь временное облегчение.
Ашвана все еще надеялась, что ее не заразила чума, а ее состояние — результат недельного недоедания. Но бубоны в ее шее думали иначе. Она уже несколько раз переживала моменты, когда ей казалось, что ее мозг спит, а это было первым знаком заражения. Она забывала простые вещи, такие как, смазывала ли старейшая маслом укусы москитов на ее теле или нет, или который сейчас час.
— Мне не нужна еда, — снова пробормотала Ашвана.
Старейшая покачала головой.
— Жареный кусок мяса, — предложила она, — или может быть суп из хвороста.
— Не важно. Я все равно скоро умру, — произнесла Ашвана. Слова повисли в воздухе.
Ашвана тут же пожалела о сказанном.
Она закрыла глаза и пожелала, чтобы бабушка не услышала этого.
— Ты поправишься, моя маленькая дурочка, — заключила старейшая. Она перекинула свой лук через плечо, и привязала колчан со стрелами к бедру. Старейшая Абена изобразила смелое выражение лица, именно с таким жестким выражением лица она смотрела на Ашвану, когда та отказывалась есть горький суп с кожурой.
— Скоро все закончится, — произнесла она.
Скрутившись от очередного приступа боли, Ашвана перевернулась. Она ощущала провал в памяти за последние несколько часов, или может даже дней. Приоткрыв глаза, Ашвана наблюдала, как ее бабка выходила наружу с луком за спиной и ведром в руках. Даже приложив все свои оставшиеся силы, Ашвана не смогла вспомнить, куда и зачем идет старейшая.
Старейшая Абена покинула границы лагеря и начала подъем в горы. Перед ней пролегали бесконечные песчаные дюны, перемешавшиеся с искрящимися соляными озерами.
Несмотря на свой возраст, Абена была чрезвычайно подвижной женщиной. Она пересекла высохшую полоску небольшой речки, вспоминая как два сезона назад барагуана плескалась в мелководье.
Абена задумалась: климат стал еще жестче еще до чумы, или он всегда был такой?
Она была стара, и у нее остались только воспоминания о лучших временах.
Жители равнин Бассика всегда были жесткими людьми, и во времена ее юности, когда наступали сезоны Гари, ее соплеменники сдирали кору умерших деревьев. Из горькой коры готовили суп, который утолял голод, но был отвратителен на вкус. И даже тогда жизнь казалась прекрасной. Ей позволяли оседлать рогатого скакуна и помогать с погоном скота, пить общую воду из горшков и спать на земле, когда шел дождь.
Абена не могла вспомнить времена хуже, чем сейчас. Чума забрала так много людей, что некоторые стали поговаривать о конце света. Это была не та жизнь, которую она хотела для своих внуков.
Обойдя высохший водоем, она начала пересекать Великие Северные равнины. Хотя здесь не было дорог, она ориентировалась по узкой тропе, пролегавшей через пустыню. По легендам эти тропы возникли в древние времена, когда велась добыча газа и нефти, и наблюдалась высокая сейсмическая активность.
Через несколько часов ходьбы с коротким перерывом, она дошла до знакомого места. Абена оказалась на территории соседнего племени Нуллабор. Во время холодных сезонов Жоса и Нуллабор праздновали вместе и исполняли традиционные танцы, отмечая поражения двуглавого орла от посланников божьих, когда солнца сезона Жары затмевались гигантскими потоками красного газа, знаменующими начало сумерек и празднования, длящиеся полный лунный цикл.
Возможно, они бы смогли поведать о плодородных ущельях или даже карстовых пещерах со съедобными грызунами. Абена надеялась, что, несмотря на низкое положение женщин в племени, сородичи чтят связь между дружественными племенами и даже смогут поделиться молоком для Ашваны.
Сквозь дымку полуденной пыли она смогла различить поблескивающее серебро их повозок. Дорожные поезда, механические монстры прошлой эпохи, были выставлены вокруг поселения, ржавые корпуса этих вагонов защищали палатки и шалаши от ветра и песчаных бурь. Абена помнила Нуллабор как находчивое, но бедное племя. У них не было обильного поголовья скота, их поезда были сломаны, а двигатели плохо работали после шести сотен лет эксплуатации. У них были экспедиционные модели для геологоразведки с громкими двигателями и шумными гусеницами. Некоторые из ржавых вагонов были залатаны разрисованными деревянными панелями, придавая им антикварный вид.
Но, тем не менее, Абена знала, что племя поделится с ней едой.
Сняв с пояса цинковый свисток, Абена издала долгий, вибрирующий свист. Сигнал о прибытия мирного гостя разнесся по всей округе. Однако ответного свиста со стороны Нуллабора не последовало.
Неудовлетворенная тишиной, Абена прикрыла глаза рукой и попыталась обнаружить зараженных птиц в небе. Если Нуллабор поддался чуме, тогда она определенно увидит чумных птиц. Однако небо было чистым, и лишь ощущение безжизненности исходило от ржавых вагонов.
Она немного постояла в ожидании, неуверенная, входить ли в поселение или нет. Но Ашване была нужна еда, а ее старые больные колени не дадут ей много времени для охоты. Вынув стрелу из колчана, Абена натянула тетиву. В ее племени традиционно считалось, что женщина должна охотиться наравне с мужчиной, и хотя Абена уже была не в состоянии бегать и прыгать как раньше, ее руки были сильны из-за постоянного таскания воды и перемалывания камней.