Сделка была завершена. Барон поклонился и со скучающем выражением лица монотонно произнес.
— Император защищает.
Его слова вызвали ярость чумного десантника, который отвесил затрещину дворянину, сбросив его на пол.
Не обращая на это внимание, Синдул направился к выходу. Отряд Гнилостной пехоты следовал за ним, конвоируя беснующуюся Кровавую Горгону.
Процессия спустилась в подуровни дворца. Гнилостный пехотинец приковал Варсаву к платформе с каменными колесами. Жители Ура заполнили улицы, чтобы хотя бы глазком увидеть десантника-предателя. На протяжении нескольких часов по улицам распространилось объявление о захвате нарушителя. Из громкоговорителей доносился голос, обещавший поставить на колени всех врагов извне. Те, кто не питал лояльность к новым властям вышли поглазеть на десантника-предателя.
Повозка медленно двигалась сквозь промышленный квартал, через литейные заводы и реки расплавленного металла. Воздух здесь был прохладным из-за работающих турбин, лопасти которых были размером с небольшие холмы.
Варсаву везли в населенные кварталы, где располагалось множество многоэтажных вилл. Хотя на пути и попадались небольшие группы детей, улицы в основном были наводнены патрулями пехоты Нургла.
Его вели наверх, по направлению к дворцу, окруженному колоннами, выступавшими над щитами для создания черных облаков в атмосфере. Здесь Варсаву уже ожидали дворяне и высшие касты Ура: те, кто присягнул на верность Нурглу.
Варсава ожидал увидеть большее количество знати. Но жители Ура выглядели серой, болезненной массой с бледной кожей. Вся их одежда была грязной и зловонной.
Когда-то их одежда была богато украшена, но теперь она превратилась в серые лохмотья. Мужчины предпочли камзолы и плащи из простой мешковатой ткани, а женщины были закутаны в платки синего, серого и черного оттенка. Похоже, знать обладала монополиями на ресурсы, которые некуда было расходовать.
Изоляция оказала влияние и на их здоровье. Даже Варсава замечал это: эффекты от кровосмешения и своеобразная иммунная система, не контактировавшая с болезнетворными микроорганизмами извне. Здесь почти не было детей, у многих наблюдалось искривление конечностей. Еще реже встречались старики. Похоже, жители Ура практически не доживали до старости. Варсава предположил, что влияние бактерий Нургла уничтожало «закрытый мир» изнутри при малейшем контакте.
Взгляд представителей элиты города выражал обреченность. Термоядерные реакторы были умышленно повреждены для создания радиоактивного поля, медленно убивавшего местное население. Чумные десантники, благодаря своей сверхчеловеческой физиологии и крепкой силовой броне, были полностью защищены от радиации в отличие от жителей Ура.
Нургл медленно заражал их, но у них все еще хватало сил насмехаться над плененным Варсавой. Они кричали и швыряли в него камни, хотя их насмешки были чрезвычайно неуверенными. Десантник-предатель предположил, что люди лишь выполняют свои роли, чтобы снискать благосклонность Нургла. Некоторые смотрели на него пустыми глазами, не выражавшими никаких эмоций.
На самом деле разложение Ура началось еще до прихода Нургла. Возможно, Нургл не случайно выбрал это место для ускорения процесса разложения.
Когда-то граждане Ура чтили Имперский Культ. Они верили, что Гаутс Бассик был испытанием для колонистов, ниспосланным самим Богом-Императором. И что Император хотел, чтобы они оставались невинными, этаким островком спасения в центре мира безбожников.
Но по прошествии столетий они изменились. Сознание людей, запертых от внешнего мира, атрофировалось. Бароны Ура, некогда ярые последователи Имперского Культа, быстро принесли клятвы верности Нурглу.
Сейчас бароны Ура проводили пышные собрания в обеденной зале дворца. Плетеные ковры, украшавшие стены, имели потрепанный вид. Мужчины, сидевшие за столом, носили потертые позолоченные украшения, под которыми проглядывалась деревянная оболочка.
Верховный барон Мэтьюс Тот был облачен в потертую, обветшалую одежду. Его пальцы, с множеством перстней, производили движения, похожие на прием пищи. Хотя на столе не стояло ни одного блюда, он изображал поедание несуществующей еды и глубоко вдыхал, имитируя глотки из пустого бокала.
Дворяне собрались по инициативе их новых хозяев. Некоторые из гостей были живы, других же вытащили из гробов и усадили за стол. Мертвецы восседали в своих высоких креслах, их кулаки были сжаты, лица обращены в одну точку. От некоторых из них исходил невыносимый смрад из-за трупных газов, другие неуклюже обвисли на креслах. Самые агрессивные были связаны, человеческие эмоции покинули их, и теперь лишь бессвязные слова срывались с их уст.
Зал, полный мертвой знати, поглощающей пыль. Повсюду были доказательства богатого чувства юмора дедушки Нургла. Королевская стража протрубила в горн увядшими губами, и празднование началось.
Синдул почесал свою щеку в месте шрама, оставленного личинкой Варсавы. Надавливая на это место, он мог чувствовать твердое тело, засевшее внутри его лицевой плоти. Ему было скучно.
Человеческая архитектура не интересовала его. Стены были слишком аккуратными, слишком вертикальными и слишком невзрачными. Уродливые факелы крепились на специальных подставках, встроенных в стены. Их пламя было заменено на фосфорные лампы. Расположение столов было несимметричным, палаты — узкими, да еще они вызывали чувство клаустрофобии.
Синдул не хотел принимать приглашения барона. Он чувствовал себя не в своей тарелке.
В какой-то момент ему показалось, что все бароны смотрят на него. Играя роль гостя, темный эльдар потянулся за вилкой. Но, осознав, что они мертвы, Синдул выругался. Сидевшие вокруг него были гниющими королями, поддерживаемыми живыми слугами. Среди сотни гостей, почти половина присутствующих была трупами, которых приволокли на собрание их живые слуги.
Те, кто был жив, взирали на ксеноса с уставшим выражением лица. Он помнил времена, когда эти бароны были гордыми людьми. Сейчас же знать была не более чем куклами Нургла. Они подозрительно косились на него и небезосновательно.
Один из баронов приблизился и положил ладонь на плечо Синдула. Его ногти были желтыми из-за плохого питания. Потный, толстый дворянин улыбнулся. При этом его варикозная язва открылась и запульсировала, словно удары сердца.
— Если Вы голодны, прошу Вас откушать в зале для наших гостей, — предложил барон, протягивая ему нож для резки.
На секунду у Синдула возникло желание вонзить вилку в лицо этого человека. Он обдумал последствия своего поступка. Барон был тучным человеком, страдавшим отдышкой, и Синдул мог лишь догадываться, сколько трупного газа он мог вмещать в себе. Идея заинтриговала его.
Но когда темный эльдар собрался ответить, стражник Ура продул в горн. Варсаву ввели внутрь, его конечности были привязаны к краям ошейника. Стражники отмыли его и отполировали, чтобы десантник-предатель выглядел как трофей. Доспехи, очищенные от грязи, имели богатый коричневый оттенок.
Синдул отвел взгляд в сторону, изображая потерю интереса, в то время как остальные дворяне вставали из-за столов и перемещались поближе к «трофею».
Синдул вытер губы краем своей одежды и отодвинул свое кресло назад. У него появилась возможность.
Темный эльдар приблизился к Варсаве. Он притворно изобразил интерес к его броне, проведя рукой по эмалевой поверхности. Ксенос ловким движением незаметно вставил лезвие в сочленение брони в области локтя.
— Я приду за тобой, — прошептал Синдул.
Варсава слегка кивнул.
Темный эльдар отошел в сторону, когда представители знати окружили Кровавую Горгону, тыча в десантника Хаоса пальцами и издавая возгласы восхищения.
После собрания Варсаву отвели в темницы на нижних уровнях. Пол кубообразного помещения был покрыт такой же красной глиной, что и стены. Повсюду виднелись отметины, оставленные предыдущими узниками. Он различил имперские молитвы, написанные на грубом готике. Предсмертные записки, письма к любимым, жалобы.