– А, это ты!
Откинувшись на спинку старинного деревянного кресла, Сен-Жермен с удовольствием потянулся. На правой руке его посверкивал серебряный перстень с печаткой. Он был в своей повседневной одежде – черной персидской тунике и черных штанах.
Кошрод в замешательстве оглядывал кабинет, заставленный разной величины механизмами, отмечающими ход времени и делящими сутки на равные доли. Одни из них работали под действием грузов, другие приводились в движение пружинами, третьи – струйками воды или песка. Многие колеса вертелись совершенно бесшумно, но некоторые поскрипывали и даже словно бы стрекотали.
– Ну что, Кошрод? – ласково произнес Сен-Жермен.
Юноша переключил внимание на хозяина,
– Я очень обеспокоен, и потому явился к тебе. Сен-Жермен осторожно свернул свиток и пожаловался:
– Эти древние пергамента чересчур хрупкие. Так и ждешь, что какой-нибудь рассыплется в пыль. Что же тебя беспокоит?
Кошрод дернул плечом.
– Слухи. Вернее, отсутствие их.
– Если ты имеешь в виду болтовню вокруг скорого возвращения императора, то я, вероятно, слыхал каждую сплетню раза по два, а то и по три.- Сен-Жермен спрятал свиток в ящик стола и встал.- Что, в воздухе пахнет заговором?
– И даже очень,- отозвался Кошрод.
– Ну разумеется. Нерон сильно сглупил. Если бы он уехал на месяц-другой, оппозиции не удалось бы сплотиться. А год отлучки дает его врагам шанс.- Сен-Жермен прошелся по комнате, продолжая вслух рассуждать: – И Корбулона ему убивать тоже не стоило, легионы любили своего генерала, а теперь в их рядах растет недовольство…
– Все много хуже,- перебил хозяина перс- Недовольство было всегда. Сколько я здесь живу, все судачат о необходимости перемен, о казнокрадстве, о неразумных законах. Каждый, если послушать, готов ополчиться на власть.- Его черные глаза засверкали
– Только сейчас все по-другому. Болтуны попримолкли. Всюду снуют какие-то люди – из легионов Галлии и Лузитании. Они приезжают и уезжают, а все их словно не замечают, все делают вид, что не знают, зачем они тут.- Он, насупясь, умолк, ожидая, что скажет хозяин.
– А ты наблюдателен,- улыбнулся ему Сен-Жермен. Протянув руку, он положил ее на плечо перса, смуглое от загара, но покрытое белыми нитками шрамов.- И все-таки беспокоиться рановато. Нет-нет, я согласен, что кое-что назревает. Весьма вероятно, что вскоре последует серия покушений на августейшую жизнь. Нерона попробуют уничтожить, потом по империи прокатится волна казней. Это достаточно известная схема. Но настоящей грозы не будет, пока в дело не вступит сенат. Только тогда, когда это произойдет, Рим и впрямь содрогнется…
– Ты говоришь так, будто только того и ждешь! – Кошрод сердито стряхнул с себя хозяйскую руку.- А знаешь ли ты, чем чреваты подобные бунты?
– Имею некоторое представление,- сухо произнес Сен-Жермен, отодвигаясь от перса.- Став… постарше, ты научишься не принимать все так близко к сердцу.- Он открыл сундук, битком набитый старинными свитками.- Эти пергамента и папирусы хранят информацию об аналогичных событиях – как тысячелетней давности, так и почти современных. Твою семью уничтожил переворот. Мой род тоже прошел через это. Троны шатки – так же как и государства
– Но только не Рим,- возразил Кошрод.- мощен, богат и правит половиной мира
– Не совсем половиной,- Сен-Жермен улыбнулся.- Богатство, изобилие, власть всегда ходят над бездной, которая время от времени разверзается. Рим вовсе не исключение и тоже падет. Но, полагаю, не завтра. Хотя через некоторые испытания ему все же пройти предстоит.- Он подошел к окну и распахнул ставни, впуская в полутемную комнату потоки золотистого весеннего света
– Разве ты не собираешься что-нибудь предпринять? – Перс подошел к своему господину и заглянул ему прямо в глаза
– К чему? Я ведь не римлянин. И не стремлюсь к власти.- Сен-Жермен отвернулся и погрузился в молчание, глядя на струи фонтана.
– Господин? – Кошрод не понимал, что происходит. Невозмутимость хозяина не только не успокаивала, но, наоборот, пугала его.
– Прости, мой друг. Я сегодня в дурном настроении.- Сен-Жермен повернулся к рабу.- Ты правильно сделал, что поделился со мной своими сомнениями. Я, конечно, приму все меры предосторожности, ибо тоже боюсь. О да,- сказал он, заметив, как расширились глаза перса- Ведь и мы уязвимы. Меч, обезглавивший Максима Тарквиния Клеменса, столь же смертоносен для нас. Разруби мой позвоночник, и я умру. Брось в огонь – и от меня ничего не останется. Нас можно давить с той же легкостью, что и других. Попробуй пройтись без сапожек по солнцу, и поджаришься, словно кусок мяса на сковородке. Ночь и земля – наши друзья, но они не спасают от истинной смерти. Чтобы от нее уберечься, нужна голова, ну и, конечно, немного везения, а все это, кажется, у нас с тобой есть.
– Хозяин, в Риме нельзя укрыться от римлян… Многие ненавидят тебя. Особенно после того, как Нерону вздумалось оказать тебе публичные почести! – Кошрод беспокойно переступил с ноги на ногу.- Опасность чересчур велика.
– Я это понимаю,- Сен-Жермен разглядывал
перса, выискивая в нем знаки свершившейся перемены. Их практически не было. Возница оставался возницей. Впрочем, прошло всего лишь два года – это, конечно, не срок. Он вздохнул.- Признаюсь, я подумывал об отъезде. У меня есть в других странах владения и дома Но,- его мысли обратились к Оливии,- я не могу это сделать. А ты… что ж… ты поезжай. Если хочешь, я дам тебе вольную и отправлю в одно из моих парфянских поместий. Или вернись в Персию, если сочтешь это стоящим делом.
– Уехать? – недоверчиво спросил Кошрод, сердито глядя на своего господина – Я ведь не трус.
– Я и не говорю, что ты трус,- кивнул Сен-Жермен, не зная, как перебросить мостик через столетия и передать свой опыт задиристому юнцу.- Но… послушай, меня. Ты полон доблести и отваги и готов к немедленным действиям, однако спешка чревата губительными последствиями, опрометчивость следует спрятать в карман. Тебе, вероятно, кажется, что хорошо бы связаться с какой-нибудь группировкой. И ты, естественно, полагаешь, что мы выберем ту, которая победит. Но даже в скачках многое зависит от случая, а политика – это не скачки.- Сен-Жермен вновь вздохнул и посмотрел на свои ногти.- Самое разумное в таких случаях – устраниться, уйти.
– Ты лишь советуешь, а сам никуда не едешь! – Это уже походило на дерзость, и Кошрод напрягся, ожидая удара, хотя хозяин всегда был мягок к рабам.
– Я не могу. И даже если бы мог, не уверен, что воспользовался бы возможностью. Рим держит меня.
– Женщин много, и все они одинаковы,- пожал плечами Кошрод.
– Ты так полагаешь? – спросил Сен-Жермен, ощутив некую грусть. Он и сам прежде так думал.
– Некоторые более притягательны,- признался Кошрод, помолчав.- Одни трепещут от страха, другие радостно оголяют груди и бедра, но все хотят одного.- В его словах слышалась конфузливая похвальба.- Разве у тебя по-другому?
Сен-Жермен едва заметно качнул головой.
– Не знаю, Кошрод. Я сейчас… несколько от всего этого отошел.
Кошрод поморщился и забегал по комнате, потом опять остановился.
– Так ты собираешься просто ждать? Ловушка может закрыться.
– Да, может,- спокойно кивнул Сен-Жермен.- Поэтому я и не удерживаю тебя. Ты волен уехать, когда пожелаешь. Но до лета, мне кажется, беспорядков не будет. Сенат пребывает в растерянности, а Нерон далеко не дурак.
Римские большие часы громко щелкнули, прозвучал маленький гонг.
Этот звук словно бы разрядил повисшее в комнате напряжение.
– Когда у тебя скачки? – спросил Сен-Жермен будничным тоном, словно Кошрод только что к нему заглянул.
– Через декаду. Я выступаю за синих. Эта фракция хочет меня купить.- Перс стряхнул с туники несуществующие пылинки и передернул плечами.- У них хороший манеж.
– Скажи им, что я тебя не продам. В остальном поступай как знаешь.
Кошрод внезапно заулыбался.
– Да хранит тебя Митра 1, хозяин. А я пойду искупаюсь. Поверь, все, что мною здесь сказано, говорилось с открытой душой.