Ноэдес отрешенно соскребал корочку воска с собственной груди.
— Так что, пива ты не принесешь и убираться отсюда по доброй воле не желаешь? Я же могу и охрану позвать.
Не можешь. Но лучше тебе пока об этом не знать.
— Вот на какую лярву я тебе сдался? — раздраженно продолжал он. — Из этих, что ли, коллекционерок? Хочешь гипсовый слепок моего эрегированного члена на полочку поставить? С подписью: Ноэдес Бэл? Или так нравятся мои песни?
— Да я их даже не слышала! — фыркнула Эркиаль и хищно облизнулась. — Мне нравится твой генотип.
Скальд закатил глаза:
— Старомодно. Десяток лет назад каждая вторая шлюха косила под ламашту. Секси. Кровососка, — он похабно хохотнул: — Или без «крово»…
Новая волна бешенства накрыла Эркиаль. Пальцы непроизвольно начали трансформироваться, вытягиваясь, изгибаясь серпами. Она по-птичьи подпрыгнула и через мгновение уже сидела на груди ошеломленного галла, заламывая руки ему за голову. Из горла ее вырвалось привычное змеиное шипение. Глаза Ноэдеса округлились, затуманенный алкоголем взгляд разом прояснился.
— Stercus accidit![3] И впрямь ламашта! — он поморщился: — Или у меня белая горячка?
Эркиаль медленно подняла левую руку, уже более походившую на лапу коршуна, и демонстративно провела стальными когтями по его правой щеке, шее и груди до самой подмышки, неглубоко, но болезненно вспарывая кожу. Кадильницы уже не просто раскачивались, а ходили взад-вперед взбесившимися маятниками.
Ноэдес сглотнул:
— Так вот чего тебе надо. Моя кровь и мое семя, так?
Эркиаль оскалилась в звериной гримасе:
— С первым у меня точно проблем не будет. Насчет второго — на твой выбор. Ты можешь умереть прямо сейчас, оставив меня без необходимого материала, а можешь напоследок получить ни с чем не сравнимые ощущения от секса с ламаштой. Той самой ламаштой, которой, по твоим же словам, тщетно подражают ваши безмозглые самки. И учти, что кричать и звать на помощь бесполезно. Но если ты все-таки закричишь, я сразу же откручу тебе голову. Просто потому, что я уже по горло сыта тобой и твоим трёпом, и потому что терпеть не могу резких звуков.
К ее удивлению, лицо Ноэдеса приняло самое безмятежное выражение и на губах даже скользнуло что-то похожее на улыбку:
— Я не буду кричать. Меня куда больше привлекает второй вариант развития событий. В конце концов, жизнь — всего лишь большая смрадная клоака, а потому… Сиськи Бейры! Наверное, мне лучше заткнуться, пока ты не передумала, да?
Эркиаль молчала. На самом деле ей почему-то нравилось слушать его голос. Его отзвуки сладкими будоражащими струйками стекали куда-то в глубину ее тела, точно перебродивший виноградный сок в темное нутро амфоры. На рассеченной когтями щеке рыжего галла дрожали пунцовые капельки, похожие на гранатовые зерна…
Она не была кровопийцей. Ее это вовсе не привлекало. Ей нравился вкус сицилийских апельсинов и горьковатого верескового меда, зеленых оливок и рыхлого козьего сыра. Кровь человека была нужна ей, как и любой ламаште, исключительно для успешной овуляции. А семя человека — для последующей генетической коррекции потомства, которое у нее будет от Гиальтару. Потому что без третьего — человеческого — комплекта генов дети ламашт рождались именно такими уродами, о которых рассказывали древние аккадские легенды. А то и погибали вовсе. И, конечно же, она хотела заполучить самый лучший материал из всех возможных. И Гиаль хотел того же самого. Потому-то они шесть новолуний назад выбрали этого самца человека. И теперь ей предстояло совокупиться с ним и выпить крови из его сердца. Он — всего лишь скот, пища, генератор необходимого для зачатия гемоглобина и генов. Тупая жирная тварь, которая не заслуживает ничего другого.
Скальд неровно вдохнул, прищурился:
— Какая ирония! Ты даже не слышала моих песен. Я почему-то всегда думал, что меня убьют именно за них. А гены… Занятно… Мать меня за них люто ненавидела. Отцовские, мол. Ну, у нее, конечно, были на то основания, но… Хотя, какое тебе до этого всего дело!
— Никакого, — холодно отозвалась Эркиаль. — И меня они устраивают.
Ноэдес деловито кивнул:
— Это хорошо. — Он на секунду замолчал, кусая губы. — Будет очень больно? Или у тебя анестезия какая-то есть?
Она блаженно улыбнулась: