Низко над Илморогом пролетел самолет. Дети гурьбой выбежали из школы, они смотрели в небо, кричали, следя за каждым движением самолета и его тенью, которая стремительно пробежала по полю, илморогскому кряжу и равнине. Испуганно закричал осел Абдуллы, и этот звук резким диссонансом наложился на рокот самолета. Крестьяне, работавшие на кукурузных полях, высыпали на дорогу; сбившись в небольшие кучки, они следили за самолетом и спорили; что ему нужно от Илморога, чего ради он снова и снова описывает над деревней круги? Ванджа зашла в школу и задала Мунире тот же вопрос: что здесь нужно этому самолету? Мунира не мог ответить, но ему было приятно, что ее интересует его мнение. Может быть, они просто любуются местным пейзажем, пробормотал он, когда самолет, описав очередной круг, исчез в облаках. В первый раз со времени их знакомства она пришла к нему в школу, и сейчас, когда она уходила, он смотрел ей вслед, завороженный ее упругой, слегка раскачивающейся походкой, и чувствовал, что его неотвратимо к ней потянуло.
Потом она стала являться ему во сне: они стояли на илморогском холме, касаясь друг друга грудью, и их тела напрягались от невысказанного желания. Они смотрели прямо в глаза друг другу, и школа была далеко, как и Кембридж Фродшем, который кипел от злости, хмурился и скрипел зубами: его выводил из себя благоухающий сад, которым было ее тело. Они начинали бороться, но почему-то не падали на землю, а кувыркались в пушистых облаках, медленно вальсируя над горами и равнинами Илморога, тесно прижавшись друг к другу, и горячая кровь искала выхода, и вдруг он чувствовал, что больше не может сдержаться. По утрам ему делалось невыносимо стыдно. Опасность подстерегла его. Что же творится со мной, с человеком, который хотел быть только наблюдателем? — стонал он. День или два он изо всех сил старался казаться равнодушным в ее обществе. В сумерках он бродил по холмам, пытаясь постичь суть этого нового чувства. Куда девалось его мужское самообладание? Неужели ему суждено жить на краю пропасти в вечном страхе перед хаосом неизвестности?
Прошло несколько дней после появления самолета, и в Илморог приехали в «лендровере» какие-то люди в одежде цвета хаки. Они ходили по полям, обмеривали землю рулеткой, вбивали красные колышки. Местные жители не отходили от них ни на шаг: кто они такие и зачем вторгаются на чужую землю? В то же время их восхищали принесенные этими людьми инструменты: измерительные цепи, теодолит, подзорная труба, висевшая у одного из них на шее, — время от времени он приставлял ее к глазам. Люди говорили, что в подзорную трубу можно увидеть край света. Мунира стоял в отдалении. Подошла Ванджа, остановилась рядом с ним и внимательно разглядывала старшего группы. Он тоже подошел к Мунире и попросил воды. Мунира послал одного из учеников в школу — принести кувшины и стаканы — и спросил приезжего:
— Что тут творится?
— Я инженер, — ответил тот. — Мы проводим предварительный осмотр местности для будущей дороги через Африку.
— Куда она пойдет?
— Заир, Нигерия, Гана, Марокко — через всю Африку, — объяснил инженер и вернулся к своим товарищам.
Обернувшись к Вандже, Мунира увидел, что она быстро уходит, вернее, даже бежит, точно ее укусила оса. Вечером в лавочке Абдуллы собралась едва ли не вся деревня; люди спрашивали, что сказал инженер — может быть, это давно обещанный канал? Ванджи в лавке не было. Странно, думал он, прислушиваясь к разговорам.
— Надеюсь, они не заберут наши земли, — выразил общее опасение Нжугуна, когда Мунира рассказал о будущей дороге.
— Заберут, только совсем немножко, — сказал Абдулла, — и… и выплатят компенсацию.
— Дадут кучу денег и выделят землю в другом месте, — добавил кто-то.
— Вот здорово, если у нас будет наконец дорога. Нам станет легко ездить, мы сможем сами возить продукты на рынок, а не отдавать их приезжающим из города кровопийцам, — мечтательно сказал Нжугуна.