— Ты поймёшь. Доверься мне. Может быть, больше, чем тебе хотелось бы признать.
Её сердце бешено колотилось. В её голову закралась мысль — Софи. Она не осмеливалась произнести её имя вслух, причем не в последнюю очередь из страха быть разочарованной. Она настороженно наблюдала за ним, когда он ступил на то, что её настроенное зрение могло различить как верхнюю площадку лестницы.
Он опёрся руками о дверной косяк.
— Тебя нужно затаскивать?
Осознания того, что это не пустая угроза, было достаточно, чтобы заставить её переступить порог.
Она спустилась по тёмным, промозглым и холодным ступеням. Длинный коридор у подножия которых сохранял те же непривлекательные атрибуты. Неоновые огни вспыхивали сквозь щели в заколоченных окнах, тянувшихся по всей длине коридора.
Лейла с тревогой взглянула на тяжёлые двери, мимо которых они проходили слева.
— Что это за место?
— Камеры хранения и архивы тех времен, когда это была библиотека.
— Для чего ты их используешь сейчас?
Он взглянул на неё, и намек на ухмылку ничуть её не успокоил.
— Забудь об этом, — сказала она. — Я не хочу этого знать.
Пройдя несколько поворотов по дальнейшим коридорам и заброшенным комнатам, Калеб набрал код на раздвижных дверях.
Ночной воздух наполнил затхлую комнату, когда Калеб потянул на себя дверь.
Она последовала за ним в переулок.
Переулок был воплощением того, что она узнала о Блэкторне — мрачный, безрадостный, заброшенный и изобилующий угрозами.
Районы Блэкторна были как в тумане, когда её везли по ним прошлой ночью, но теперь, когда она вышла с ним на главную улицу, когда он вёл её сквозь толпу, шум и яркие огни, ничто не могло скрыть запущенности, убожества, неприятных ощущений.
Уровень шума отдавался в её барабанных перепонках — музыка доносилась из баров, из открытых окон наверху, смех и издёвки раздавались в промежутках между криками.
Она обходила мусор, разбитые бутылки, выброшенные пакеты из-под еды.
По мере того как толпа сгущалась, по мере того, как они подходили к более плотной части Блэкторна, несколько раз Калеб ловил её за руку, оттаскивая с пути приближающейся толпы, а однажды его рука скользнула вниз по её талии, отчего у неё заболел позвоночник от интимности этого жеста. Потом он отпускал её, заставляя снова идти одной.
Были пристальные взгляды, в основном со стороны женщин. Сначала она подумала, не потому ли, что они почувствовали, кто она такая, но поняла, что, скорее всего, это из-за того, с кем она была. Она видела, как они оценивают её, их хмурые взгляды говорили ей, что они пытаются понять, почему именно она идёт по улице рядом с ним.
Чем дальше они шли, тем больше толпа начинала рассеиваться, пока он не повёл её по паре мощеных переулков в более тихую часть района. Направляясь по переулку, Калеб направил её к тому, что когда-то было величественным Эдвардианским домом.
Калеб сунул свою руку в её. Ощущение его холодной, сильной ладони, сжимающей её ладонь, заставило её мысленно вернуться к их встречам в его пентхаусе — встречам, которые теперь казались далёким сном. Здесь, в суровой реальности, их близость казалась почти нереальной.
Она отвела взгляд от любопытных взглядов, когда он провел её через парадную дверь в полутёмный и убого выглядящий бар.
Меланхоличный певучий голос эхом отражал его страдания из динамиков, разговоры в помещении были тревожно тихими. Тот факт, что все были разделены по кабинкам, сказал ей, что это была не столько социальная арена, сколько место, где проводились деловые встречи — компромиссы, сомнительные сделки. Это была именно та арена, на которой, как она себе представляла, она бы оказалась, если бы не доказала, что она не просто финансово выгодна.
Он выбрал U-образную кабинку в тёмной нише и жестом предложил ей сесть первой, развернув её к центру, откуда им обоим был хорошо виден бар.
— Мы встречаемся с тем, ради кого сюда пришли? — спросила она.
— Да, — сказал он, и его внимание мгновенно переключилось на высокую и стройную официантку, направлявшуюся к ним.
Она окинула Калеба быстрым восхищенным взглядом, её большие карие глаза улыбались.
— Калеб Дехейн. Давненько не виделись.
— Хорошо выглядишь, Флик.
Лейла взглянула на него, и от его ответной улыбки у неё в животе всё сжалось.
Её накрашенные красные губы, составляли потрясающий контраст с блестящими чёрными волосами, коротко подстриженными на пробор.
— Что я могу вам предложить?
— Домашнего виски будет вполне достаточно.
— А твоя подруга? Принести ей молочный коктейль?