— И ты можешь сотворить заклинание? — спросил он.
— Да.
Он схватил её за запястье, поднял руку и показал на её кольца протеста — одно украшало большой палец, другое — мизинец — серебряные кольца с гравировкой, которые танцевали в искусственном свете. Они были высшим знаком неповиновения общественному признанию его вида, их носили те, кто выступал против шагов так называемых консангов к политическому признанию. Вампиры никогда не могли и не будут играть роль в каких-либо решениях, которые затрагивают людей, и она недвусмысленно и беззастенчиво верила, что каждый человек несёт ответственность за это.
Он едва взглянул на них, но прищурил глаза, глядя на неё.
— Твоя сестра уверяет меня, что ты умная, но то, что ты пришла сюда в этом, заставляет меня думать иначе.
Лейла попыталась отдёрнуть запястье, но он крепко держал её. Его близость усиливала тонкий запах алкоголя и дыма, который опьяняюще смешивался с мускусно-древесным ароматом его лосьона после бритья.
— Я не собираюсь скрывать, что чувствую, только потому, что я здесь.
В его глазах мелькнул намёк на веселье, но оно так и не коснулось его губ.
— Я слышал, ты не самая большая наша поклонница.
Её беспокойство усилилось, когда он внимательно посмотрел ей в глаза. Лёгкая испарина окатила её. Он не мог узнать, кто она такая — не просто по внешнему виду.
Она затаила дыхание, сердце болезненно забилось. Трепет волнения, который она почувствовала в груди, обеспокоил её. Но она изо всех сил заставила себя не отводить взгляда от этих пугающих зелёных глаз. Хуже того, за эстетикой скрывалось нечто большее, чем ожидаемая ею пустота, нечто большее, чем бездушные, бессердечные окна. В этих глазах, которые должны были казаться мёртвыми, было что-то глубокое, пронзительное и чарующее.
Она сглотнула сильнее, чем ей бы хотелось, ненавидя то, как её тело немедленно отреагировало на его прикосновение. Она знала, что это неправильно — глубоко и ужасно неправильно на слишком многих уровнях. Но она всё равно поймала себя на том, что её взгляд блуждает вниз, к двум верхним расстёгнутым пуговицам его рубашки, устремившись к дразнящему виду гладкой, рельефной груди. Она задержалась на его полных, но мужественных губах, сильной челюсти, прежде чем снова скользнуть вверх по идеально очерченному носу к глазам. Красивые глаза, которые ласково задержались на ней ещё на пару неловких секунд, прежде чем он, наконец, отстранился.
— Давай сделаем это, — сказал он и, забрав книгу у Хейда, направился обратно по коридору.
ГЛАВА 2
Лейла осторожно вошла в спальню одна с Калебом.
Вампир, которого она была призвана спасти, лежал на спине на огромной кровати прямо перед ней. Очевидно, он был без сознания, и, несмотря на лёгкую дрожь, его покрывал тревожный блеск пота. Его тело было пугающе бледным, что усугублялось тёмными простынями, которые прикрывали его до середины груди, руки были обнажены по бокам.
Она нервно посмотрела на Калеба. Тревога была так же очевидна в его глазах, подобно той, как она была уверена, что стояла в её собственных глазах.
— Он выглядит очень больным, — тихо сказала она.
— Да.
— И давно он в таком состоянии?
— Шестнадцать часов.
Она крепче прижала книгу к груди.
— А что, если это не сработает?
Его пристальный взгляд метнулся к ней, в глазах была угроза от перспективы, что она может потерпеть неудачу.
— Ты сказала, что можешь это сделать.
— Возможно, он ушёл уже слишком далеко.
— Если мой брат умрёт сегодня ночью, твоя сестра умрёт… медленно и мучительно.
Лейла прищурилась, осознав несправедливость его угрозы.
— Ты хоть представляешь, как трудно вернуть вампира из этого состояния?
— Твоя сестра дала мне слово, что для тебя это не станет проблемой.
— По принуждению.
— Ты хочешь сказать, что она солгала?
Лейла снова уставилась на умирающего вампира.
— Как его зовут?
— Джейкоб. Джейк.
Она осторожно шагнула ближе.
Джейк был почти так же красив, как и его брат, но коротко подстриженные тёмные волосы придавали ему более резкий вид. Его губы были уже, ресницы и брови тоньше; а подтянутое тело было более массивным — слишком массивным, на её вкус, в отличие от атлетической гибкости Калеба.