Она вновь подняла на него глаза, когда его пальцы согнулись, а затем сжались вокруг перекладины.
Ему это нравилось. Он искренне наслаждался этим.
Она стянула с него трусы и снова опустилась на него. Она запустила руку под платье и пальцами с тревогой нащупала завязки ленты.
Глядя ему в глаза, она осторожно потянула за завязки, которые с лёгкостью развязались, оставив между ними лишь тонкую хрупкую преграду из свободного шёлка. Посмотрела в затуманенные глаза, которые она могла бы принять за потерянные в этот момент.
Оторвавшись от этой интимности, она слегка приподнялась, чтобы снять шёлк.
Она почувствовала, как он снова напрягся, но на этот раз она не взглянула на него, направляя его готовую эрекцию к себе.
Но она не могла заставить себя упорствовать.
Она почувствовала, что нервы у неё сдают, схватилась за перекладину. Её рука была рядом с его, голова по-прежнему опущена, глаза плотно закрыты.
Он обвил рукой руку, что держала его, и вошёл в неё всего на пару сантиметров, затем другой рукой схватил её за бедро, удерживая её на месте.
Ей просто нужно было опуститься ниже, чтобы постепенно впустить его внутрь себя.
Она затаила дыхание и осторожно толкнула.
Возобновившееся возбуждение охватывало её, пока она опускалась всё ниже и ниже, чувствуя, как он снова начинает наполнять её — прохладный, твёрдый и токсично удовлетворяющий. Она ухватилась за металлическую перекладину, ухватилась за подушку рядом с ним и опустилась ещё ниже.
Он крепче сжал её бедро, освободил другую руку от перекладины и обхватил её за шею.
Он возвращал себе некоторый контроль. Она это точно знала, потому что он уже начал двигаться внутри неё, используя обе руки, чтобы удерживать её неподвижной, пока помогал пройти остаток пути внутри неё одним медленным, устойчивым толчком.
Она вздрогнула, поначалу эта поза показалась ей неудобной, но когда он начал медленно проникать в неё, её тело снова начало приспосабливаться.
Она держала глаза закрытыми, голову опущенной, захваченная этим ощущением, пока он не сел более прямо. Его хватка на её шее усилилась, темп его толчков ускорился.
Она посмотрела ему в глаза, и они поразили её. Никогда ещё они не казались такими тёмными. Никогда ещё они не выглядели более смертоносными. Но она никогда не была так напугана. Никогда она не хотела ничего так сильно, как хотела его тогда.
В одно мгновение он оказался на коленях, опрокидывая её на спину, возвращая себе доминирующее положение.
У неё перехватило дыхание, она хлопнула его ладонью по груди.
— Нервы сдали? — спросила она, и ей не понравилась дрожь в её голосе.
— Нет. Но дальше я сам справлюсь, — сказал он, стягивая рубашку с плеч.
— А что, если я не хочу, чтобы ты это делал?
— Тогда борись со мной за это, — сказал он, прижимая её руки к кровати.
Её сердце подпрыгнуло. Ощущение того, что он снова контролирует ситуацию, заставило её пошатнуться, её тело инстинктивно выгнулось навстречу ему, когда он приблизил свои губы к её губам, опасно близко, но недостаточно близко, чтобы поцеловать.
Он опустил голову, его толчки набирали темп быстрее, чем раньше. В его проникновении была какая-то грань, которую она почувствовала, что-то более грубое.
Её сердце бешено билось в груди. Волна беспокойства пробежала по ней, и она попыталась успокоить дыхание.
— В чём дело, серрин? — спросил он, снова взглянув на неё, и его глаза были самыми угрюмыми и пугающе прекрасными в своей опасности, какие она когда-либо видела. — Куда подевалась эта уверенность?
Он не укусит. Он потребовал вернуть себе власть, но кусать не станет. Он держал себя в руках. Он должен был держать себя в руках. Ей нужно было, чтобы он держал себя в руках. Она непрестанно повторяла это. Но когда она заглянула в его глаза, ей стало слишком не по себе.
— Ты должен отпустить меня, — сказала она.
— Почему?
Она вздрогнула, когда он толкнулся немного сильнее, и это, казалось, возбудило его ещё больше.
Она почувствовала, как что-то внутри неё вспыхнуло от этой угрозы, что-то, чему она не могла позволить вырваться наружу.
Проклятье, если это было частью его игры, если это было частью его искушения напугать её настолько, чтобы вывести серрин из себя, то это была жестокая игра по их негласным правилам.
Он повышал ставку, и когда опустил голову к её горлу, это начало иметь воздействие.
Ей нужно было, чтобы он укусил. Ей нужно было подбодрить его. Она давно уже должна была выйти отсюда… она и Алиша. Ей нужно было позволить своим инстинктам взять верх, а не страху при мысли о том, что он выпьет её яд.