— Кристиан! Сзади!
Это кричал, предупреждая об опасности, Анри де Ла Валетт. Гарди заметил угрозу — ринувшегося вперед и вооруженного пикой новобранца в тюрбане. Гелиос лягнул бы его, и от такого удара сарацин полетел бы кувырком. Но сейчас англичанин сидел на незнакомом скакуне. Приближались еще двое османов, острия их копий грозно сотрясались и в свете пламени сверкали оранжевым блеском. Конь учуял погоню, почувствовал хищников и понял, что окружен. Его загнали в угол.
Гарди яростно пришпорил лошадь, низко подныривая и отражая удар копья, а затем скользнул мечом вдоль древка, пока клинок не погрузился в плоть. Сила инерции понесла его дальше мимо врага, вырывая лезвие меча из живота поверженного турка. Наблюдая за участью собрата, оставшиеся османы не заметили нападения Анри.
— Анри, прими мою благодарность. Пора отступать, брат.
— А турки другого мнения, Кристиан. Смотри!
Сипахи. Забили тревогу и запустили в небо осветительные огни. После мгновенной ослепляющей вспышки мир стал ярко-белым, и повсюду, словно от всполохов грозы, исчезли тени. Гарди заслонил глаза рукой. На горизонте показалась подвижная черная рябь. Стремительной рысью наступала турецкая кавалерия.
Анри привстал в стременах, чтобы разглядеть сипахов.
— Это ловушка, Кристиан.
— Они хотят окружить нас с фланга. — Гарди обратился к своему отряду: — Не мешкайте. Следуйте за мной, разделите строй, только когда враг будет близко.
— За святого Иоанна!
Они пустились оглушительным галопом, завывая и выкрикивая боевой клич, устремившись к сужающейся бреши во вражеском строю, в то время как сипахи торопились ее закрыть. Донеслось пронзительное улюлюканье оставшихся позади турок. Лошадь споткнулась, стряхнув седока, и в нарастающем ужасе бросилась вперед. Гарди все видел. Оцепив положение, он догнал лошадь и, схватив поводья, развернул ее широким полукругом, чтобы подобрать упавшего. Воин вновь забрался в седло, но время было потеряно. Подобно черному лесу перед ними выросли плюмажи вражеской кавалерии — их строй был непроницаем, боевой порядок нерушим.
— Мы окружены, Кристиан.
— Будем надеяться, что наши братья добрались до безопасного места и нам удалось отвлечь врага.
— Чего ждут эти язычники?
— Своего часа. — Гарди отбросил в сторону черный плащ и прижал меч к сапогу.
— Почему они не пронзят нас стрелами?
— Это лишь испортит удовольствие. Они предпочтут изрубить нас клинками.
— Лучше бы ты за мной не возвращался, Кристиан.
— И упустил такую схватку? — сказал он, улыбнувшись, и обернулся к воину. — Когда-нибудь они сложат о нас песню.
Взорвался еще один сигнальный огонь, разлив свет по всей равнине. Турки стояли неподвижно в ожидании приказа или того особого момента, когда напряжение достигнет предела и грянет бой. Неравная сеча.
— Ты готов биться?
Воина стошнило. Он отер рот латной рукавицей.
— Мне страшно, Кристиан.
— Страшись лишь за свое доброе имя и душу. И то и другое неприкосновенно.
— Для меня честь служить и умереть рядом с тобой, Кристиан.
— Если нам и суждено погибнуть, то как мужчинам! — Гарди поднял меч. — Приготовься!
Готовиться не пришлось. Разразился ураган. Он налетел под звуки рога, обрушившись на османов с фланга столь яростно, что их строй содрогнулся. Спустившись со склонов Мдины, на врага бросился конный отряд маршала Копие.
— Это наш шанс. Смерть или слава, друг мой!
Оба всадника устремили лошадей вперед к открывшейся бреши в рядах сарацин. И прошли сквозь вражеский строй.
— Вы ранены.
— Раненым считается лишь тот, кто не в силах стоять на ногах.
Мария подвела Кристиана к скамье и принесла чашку с теплой водой. Поставив сосуд на стол, она принялась омывать и протирать губкой длинный порез на тыльной стороне его руки.
— Рана неглубокая. Вам повезло, месье Гарди.
Он молча согласился. Впервые они касались друг друга при таких обстоятельствах. Наступила минута сдержанной нежности, когда Кристиан мог рассмотреть изгиб ее шеи, взмахи ресниц, движения рук. Мария вспыхнула, пытаясь скрыть смущение за потоком слов.
— Как вас угораздило так пораниться?