— Я не изменник. Вы ложно истолковали мой мотив.
— Не ошибитесь, истолковывая мой. — Гарди вложил меч в ножны. — Однако я не намерен марать благородный клинок о вашу шкуру.
Бессвязно лепеча от страха и силясь оправдаться, испанец отдался на милость собравшейся толпы. Но милости никто не проявил. Испанец пытался объясниться, рассказать, как турки силой заставили его повиноваться. В итоге его оправдания постепенно растворились в слезном раскаянии и признании вины. Турецкий главнокомандующий прогнал его, презирая за трусость. Теперь подвиги капитана подошли к концу.
Гарди и Антонио двинулись дальше. Пленника потащили на главную площадь для дальнейшего суда и прилюдной казни. Толпа неистово заревела, кто-то метнул первый камень, нанес первый удар. Не много останется от испанского командира…
— Ни с места!
Аркебузиры прицелились, и пейзаж ожил, явив очертания воинства Христова. Передовой отряд армии подкрепления был найден. Гарди поднял руку в приветственном жесте, а Антонио с отрядом кавалерии повернулся на раздавшийся позади выкрик.
— Мы едем из Мдины.
— Судя по виду, вы скорее прибыли из ада, Кристиан Гарди.
Слова принадлежали де Робле, рыцарю ордена Святого Иоанна, любителю кулачных боев и отважному командиру крутого нрава, который больше всего на свете был бы рад повстречать турецких дозорных и разорвать их на куски голыми руками. Казалось, он был чем-то огорчен.
— Приношу мои извинения, но мы не враги, шевалье.
Рыцарь пожал плечами:
— Поспешные извинения, Кристиан. Вы хотите отправиться к великому магистру вместе с нами?
— Если в вашей колонне для меня найдется место.
— Я бы нашел место для еще двух тысяч воинов, будь на то воля вице-короля Сицилии.
— Он все еще пребывает в нерешительности?
— В нерешительности? — Де Робле брезгливо поморщился. — Он боится высунуться из-под одеяла. Я нарушил его приказ и привел сюда своих солдат.
— Ваше ослушание нам во благо.
— И мне в удовольствие. Доблестная оборона Сент-Эльмо разожгла наш пыл, пробудила воображение.
— Боюсь, мое воображение несколько истощилось.
— Грядущее сражение вновь разбудит его. Вы нужны нам, ибо способны вдохновить нас на бой.
Гарди обернулся к Антонио:
— Скачи скорее в Мдину, брат мой, и защити город как должно. Я отомщу за Марию!
— В добрый путь, и да хранит тебя Господь, Кристиан!
В ту ночь небольшой отряд подкрепления продолжил переход по западному побережью острова. После молниеносных атак кавалерии маршала Копье из Мдины враг стал бдительнее и уже не столь часто высылал дозорных. Время от времени доносились едва различимые звуки проезжавших поблизости сипахов, появлялось слабое мерцание факелов. Рыцари и пехотинцы тайком пробирались дальше.
Они приближались к позициям турок. Следующие два дня и две ночи им придется скрываться, вновь красться дальше, затем направиться в глубь острова, чтобы миновать главный лагерь османов, раскинувшийся по всей Марсе. Опасное путешествие. Однако любое действие вблизи турок, рядом с предателем, притаившимся за спиной Ла Валетта, было рискованным. Гарди не доверит свою тайну никому. Он будет выжидать и наблюдать, не позволит, чтобы весть о вражеских замыслах достигла великого магистра. Ибо уведомить Ла Валетта преждевременно означало встревожить изменника, навлечь на себя коварство предателя. Теперь же Кристиан устроится на отдых, пока вечер не сменится сумерками и семь сотен воинов не двинутся дальше.
— Кристиан, мы захватили в плен турка. Требуется твое присутствие.
Гарди прервал свои раздумья и оставил на время подготовку к переходу. Пленник мог сообщить важные сведения. Как солдат и знаток языков, ножом или словом англичанин мог с легкостью освежить чужую память и перевести на понятный язык любое невнятное бормотание.
Он вошел в пещеру, вглядываясь в серые тени, порожденные лучами тающего солнца. Стражи не оказалось.
— Шевалье де Робле был столь любезен, что решил сохранить мне жизнь.
— Мария!..
Она вышла из-за груды камней, представ нечетким силуэтом, все еще облаченным в одежды османского солдата, что помогли ей бежать. Даже в полумраке, в платье турецкого новобранца Мария излучала красоту и изящество. Они бросились навстречу друг другу и, столкнувшись, сжали друг друга в объятиях, лишившись на мгновение дара речи. Чудеса в словах не нуждались.
Кристиан поцеловал девушку, ощутил ее податливость и ответную страсть.
— Моя несравненная Мария! Не верится, что это ты!
— Мой Кристиан!
— Как ты здесь оказалась? И в этот час?