— По воле случая или же воле Божьей — объяснить нелегко. Я попросту вырвалась из лап дикаря Пиали и направилась на запад, туда, где безопаснее.
Мария спешно поведала Кристиану свою историю, случайно смешивая и путая происшествия и краткие эпизоды. Как она раздела донага и связала пьяного стражника, как обнаруживший ее раб-армянин помог бежать, как, переодевшись, пробиралась она через шатер турецких шлюх. С каждым шагом Мария приближалась к окраине лагеря в Марсе. Сипахи поступили опрометчиво, спешившись и торопливо бросив лошадей без присмотра, дабы поскорее прибыть на празднества в Сент-Эльмо.
Гарди в изумлении потряс головой:
— В сравнении с твоим рассказом моя история — сущий пустяк.
— Похоже, приключения выпали на долю каждого из нас.
— Впредь они будут неразрывны. — Кристиан прижался губами к ее губам, щекам, шее, гладил ее волосы, ласкал кожу. — За последние несколько недель я повидал немало турецких новобранцев. Ручаюсь, ни один не был столь же мил и полон сочувствия, как ты.
Мария рассмеялась сквозь струившиеся слезы и, едва касаясь, провела пальцами по шрамам на лице англичанина.
— Бедный мой Кристиан. На тебе столько ран.
— Их было бы еще больше, если бы ко мне на выручку, подплыв к пиратской галере, не подоспел твой брат Антонио.
— Антонио?
— Теперь его воины стали глазами и ушами Мдины. Он следит за турками, расстраивает все их планы. Он верит, что ты погибла, и скорбит.
— Я жива, как и ты. И вернусь в Биргу вместе с тобой.
— Там немало опасностей.
— Мне все равно, Кристиан. Мы встретим их вместе.
Они сжимали объятия, слившись в молчании и любви, вновь обретя друг друга на краткий миг счастья, вновь оказавшись наедине, как тогда среди крошившихся стен Сент-Эльмо. Минула неделя, но казалось, будто прошла целая жизнь. Турки все еще удерживали Мальту и собирались осадить тот самый форт, куда держали путь влюбленные.
В Биргу убивали собак. Так меньше останется голодных ртов и будет мясо на случай, если припасы истощатся и возникнет угроза голода. Всюду рыцари и солдаты патрулировали улицы и обыскивали дома. Они забирали провизию, выплачивая, по настоянию Ла Валетта, достойное вознаграждение; уносили зерно и провиант на главный склад. Все во имя большего блага, во имя выживания. Великий магистр ходил среди народа, наставляя павших духом и воодушевляя слабых. Люди смотрели на него с надеждой. Он же призывал их надеяться на Господа.
Люка притаился в подвале купеческого дома. Здесь он обосновался, укрываясь сам и пряча двух гончих. Если война уничтожила его друга англичанина, унесла в небытие леди Марию, заточила в темницу доброго мавра, значит, нет на свете никакого благого Бога. Как нет ни правосудия взрослых, ни благополучного конца. Ему неплохо жилось и на берегу, одному со своими собаками. Так должно было быть, а теперь так и будет.
Дверь со скрипом отворилась под тяжестью мужского плеча, блеснул свет лампы. В бликах огня показалось обеспокоенное лицо. Де Понтье.
— Я пришел забрать собак, мальчик.
— Вы уйдете без них.
— Ты воспротивишься воле и распоряжению военного совета?
— Мне они не указ.
— Выходит, ты глупец.
— А вы лжец.
— Собаки лают и тревожат сон воинов. Собаки голодают и станут поедать провизию, предназначенную для людей.
— Мужчины едят больше женщин. Их вы тоже убьете? Выстрелы громче собачьего лая. Вы разберете пушки?
— Законы ордена превыше всего, даже воли местного болвана. Отдай собак.
— Никогда! — Люка выхватил нож и держал перед собой, угрожая рыцарю.
— Дерзко. — Де Понтье мог позволить себе небольшую любезность. — Я весь дрожу от страха.
— Мой друг порубил бы вас на кусочки.
— Кристиан Гарди? Значит, мне пока везет, его же удача покинула.
— Я сумею защитить себя.
— Оставь праздное бахвальство. Иначе мне придется тебя ранить.
— Я могу ранить вас прежде.
Не сводя глаз с мальчика, де Понтье обнажил меч.
— Довольно дерзить и задерживать меня, байстрюк. Передай мне собак, и им не придется мучиться.
— Я их не брошу.
— Не будь они обычными тварями, я был бы восхищен твоей смелостью. Но ты всего лишь шут.
— Вооруженный ножом.
Острие клинка пришло в движение.
— И потому в большой опасности. Не противься мне!
— Не подходите! — Люка присел, приготовившись к бою.
— Три пса, которым суждено пасть от одного меча. Никто не спросит, почему вас убили. Никто снаружи не услышит.
— Кроме меня.
Де Понтье ощутил прикосновение стали к горлу и, покосившись в сторону, мельком увидел подтверждение своей догадки.