— Ты вечно попадаешь в самое пекло, мавр.
— И это говорит выживший в Сент-Эльмо.
Англичанин скорчил гримасу.
— Я бы предпочел оказаться с мечом в руке, чем в тюрьме.
— И отказался бы от столь благородной и знатной компании? В соседней камере держат знаменитого санджак-бея[24] Александрии. Дальше сидят командиры торгового судна, которое вы отбили у главного евнуха самого султана. С той стороны содержится старуха, что нянчила дочь Сулеймана Михрмах.
— Они не должны терять надежду на освобождение.
— Грохот наверху подсказывает мне, что время переговоров позади.
— Даже звери не продержались бы здесь долго.
— Это место я и называю своим домом, ибо пять сотен галерных рабов почитают его за твердую сушу и безопасный ночлег.
— Тебя оклеветали, мавр.
— Любой может привыкнуть к обстоятельствам.
— Даже невиновный? — Гарди подался вперед. — Мой друг так говорить не должен, как не должен и верный слуга ордена.
— Скажи это де Понтье и приору Гарзе. Скажи тем тайным силам, что сговорились изловить меня, заточить в темницу и отправить на виселицу.
— Ты нужен великому магистру.
— Мне лучше остаться в стороне. Здесь я обрел покой и защиту от чужих глаз. Отсюда я могу осмотреться.
— И что же ты видишь?
— Две силы, что бьются об известняковые скалы, разрушение безмерное, осколки повсюду. На карту поставлено многое.
— Мавр, кто-то травит великого магистра.
На лице мавра не отразилось и тени удивления. Покорность судьбе была частью его убеждений, частью самой эпохи. В мире осад и сражений жизнь хрупка и беззащитна перед жестоким роком. Подобно любому солдату или мореходу, подобно Гарди, мавр понимал, где находится, и мирился со своей участью. Осколки повсюду. Верно подмечено. На карту поставлено многое.
Когда шум стрельбы затих, мавр заговорил вновь:
— Вспомни историю других рыцарских орденов христианства. Тамплиеры исчезли более двух веков назад, раздавленные алчностью и монаршими интригами. Тевтонцы сгинули, вымерли после поражения в Грюнвальдской битве в год 1410-й. Их время прошло.
— Среди нас есть враги, которые попытаются приблизить гибель госпитальеров.
— Полагаю, это так, Кристиан Гарди. Вторжение турок служит им лишь поводом и прикрытием. Без гроссмейстера орден не стоит ничего, и вскоре прозвучат голоса сомнения, призывающие к сдаче, отступлению и смерти.
— Тонкая игра.
— И все мы рискуем. Кто бы ни травил Ла Валетта, он близок к магистру и подрывает наши устои, рушит оборону.
Отсылая нас с тобой туда, откуда никому не суждено вернуться.
— Всевышний милостив.
— Он также дарует разумение. Нам известно об изменнике, который не знает о нас.
— Используй знание на пользу. Будь осторожен и нетороплив. Всполошить предателя — значит вынудить его действовать и в спешке убить Ла Валетта.
— Не стоит ли предупредить великого магистра?
Мавр покачал головой:
— Он не станет ни слушать, ни избегать опасности, как и не позволит, чтобы подозрение пало на его собратьев.
— Я сам с трудом верю.
— Помешать врагу можно и иными способами. — Мавр выждал, пока не стихла новая волна грохота и песчаная пыль не перестала сыпаться со стен. — Я уверен, убийца использует мышьяк. Этот яд незаметен, и потому он загубит тело, поглотит здоровье Ла Валетта, а смерть будет казаться естественной.
— Мы должны разоблачить предателя.
— Или же переселить магистра из его покоев в форте Сент-Анджело. Поговори с Анри. Вместе придумайте веский довод, который убедит его дядю обосноваться в Биргу поближе к народу.
— Тогда он и вправду станет трудной мишенью.
— Так подсказывает мне разум, и таково мое стремление.
— А как же ты, мавр?
— Руки предателя проникают и в эти застенки. Я видел тени османов, чуял их запах.
— Ты сидишь среди них, мавр. Изо всех углов смотрят прикованные цепями рабы. Они здесь повсюду.
— Не за горами мятеж, Кристиан Гарди.
— Безнадежно. Узники скованы по рукам и ногам и знают, как далеко вылетали головы турецких пленников из наших пушек.
— Это не остановит их. Изменник и его повелители готовятся. Они проникнут через сточный люк, ночью вышлют лазутчиков разведать обстановку и поднять пленников на восстание. Я чую зловоние выгребной ямы, слышу шепот заговорщиков.
24
В султанской Турции санджак-беи возглавляли административно-территориальные единицы падишахства, называемые санджаками.