— Итак, кто-нибудь расскажет мне, что произошло с вами прошлой ночью? Я не могу с уверенностью говорить насчет Холлис, но я никогда бы не подумал, что Дани и Пэрис способны напиться до такой степени, чтобы страдать от похмелья на следующий день. А именно так вы все и выглядите.
— Я бы с удовольствием высказала свое справедливое негодование, — сказала ему Пэрис. — Но я видела их и себя в зеркале сегодня утром, поэтому совершенно с тобой согласна.
— Это из-за похода в мой сон, — быстро проговорила Дани.
— Все трое?
— Да. — Дани избегала смотреть на него. — Мы думали, у нас есть шанс узнать что-нибудь новое.
— И что, узнали?
На его вопрос ответила Холлис:
— Еще одна символичная ловушка, которая наполнена бесконечными коридорами и криками. И так же тот голос, который Дани слышала ранее.
— Это точно был он, — сказала Дани. — Он просто назвал мое имя, прямо перед тем, как мы вышли из сна.
— Мне это не нравится, — заговорила Холлис. — Я не была экстрасенсом всю свою жизнь, но не нужно быть экспертом, чтобы догадываться — злой голос в твоих мыслях — это не есть хорошо.
— Вероятно, я просто схожу с ума, — предположила Дани, и это звучало далеко не как шутка.
До того, как кто-либо смог ответить, к ним присоединился Коротышка.
— У меня есть три новости: хорошая, плохая и странная. Хорошая — мы не нашли тело новой жертвы в бассейне, в стоках или в каком-либо другом оборудовании.
— Что же тогда за плохая новость? — спросил Марк.
— Плохая новость — мы нашли даже больше того, что обнаружили в среду. А именно — части тела. Невооруженным взглядом сложно определить какие именно. Мы не узнаем этого точно, пока не будут готовы результаты из лаборатории, но я все же предполагаю — новой жертвы нет.
— И странная новость? — спросила Холлис.
Коротышка достал большой прозрачный пластиковый пакет, в котором лежал серебряный браслет.
— Странная новость — у нас появилось еще одно украшение, и на нем выгравировано имя. Только, похоже, имя не принадлежит ни одной из наших жертв или никому из тех, кто пропал. По крайней мере, насколько нам известно.
— Что за имя?
— Одри.
Марк взял пакет и внимательно изучал содержимое в течение минуты, затем передал его Дани.
— Это имя ничего мне не говорит. А вам?
Дани посмотрела на изящный браслет — имя его предполагаемого владельца было написано красивыми, ровными буквами. Она никогда не была особо чувствительна к предметам, и этот тоже ни о чем ей не говорил.
— Прости. Это ничего мне не дает, — сказала она, передав его Пэрис.
И сразу же поняла — Пэрис почувствовала что-то. Но ее сестра лишь подержала браслет в руках в течение минуты, а затем, пожав плечами, передала его Холлис.
Дани промолчала. Она подождала, пока Холлис вернула пакет Марку, также пожав плечами, и посмотрела, как Марк передал его обратно Коротышке.
— Может, в лаборатории что-нибудь разузнают, — сказала Марк. — Спасибо, Коротышка.
Он наблюдал, как его специалист вернулся к огороженной территории рядом с бассейном.
После чего добавил:
— Пэрис, ты все же что-то уловила?
— Я не уверена в том, что мне нравится тот факт, что ты так хорошо читаешь меня, — нахмурившись, ответила Пэрис.
— Я не могу читать тебя. Для меня только Дани — как открытая книга, — сказал Марк и посмотрел на нее. — Ты напряглась, как только Пэрис прикоснулась к пакету.
Дани встретила его взгляд, после чего спросила сестру:
— Расскажи же, наконец, что ты уловила?
— Мои способности, похоже, тоже начинают меняться, — все еще хмурясь, ответила Пэрис. — Вместо того чтобы ощутить только слабое предчувствие — я кое-что увидела. У меня было странное, быстро промелькнувшее видение парня, покупающего цветы. Розы. Я думаю, это было в том магазине — возле старой железнодорожной станции.
— Ты сможешь опознать его, если еще раз увидишь? — спросила Холлис.
— Нет, я не разглядела его. Только его руки берущие цветы, и мелькание старой женщины за прилавком, улыбающейся ему.
— Поехали, — сказал Марк.
Холлис, сидевшая на заднем сиденье, заговорила лишь тогда, когда они уже проехали половину пути до места назначения.
— Нужно искать еев воде. Это ведь ясно, как божий день. Браслет с именем.
— Я все-таки надеюсь, что имя приведет нас куда-нибудь, — сказал Марк. — И, желательно, до того, как мы найдем остатки убиенной Ширли Орлидж.
Он действительно хотел, чтобы все было по-прежнему. Так почти и было.
Почти.
Но наркотик, который он использовал, работал до определенного времени, после чего она уже не хотела с ним сотрудничать.
Она кричала. Он ненавидел, когда она это делала. Это не было тихими всхлипываниями, приглушенными девичьими мольбами, которые он ожидал от Одри.
Он, наконец, не выдержал, снова пригрозив заклеить ей рот. Это было не лучшее решение, и он чувствовал раздражение от этого.
— Одри, ты все усложняешь, — сказал он ей.
Она застонала, а ее влажные глаза смотрели на него умоляюще.
Он наслаждался этим в течение минуты, улыбаясь ей.
Она была готова. Ее короткие волосы покрывали маленькую, четко обозначенную голову. Они были густыми, темными. Карандаш красиво покрасил в темный цвет ее брови. Но в следующий раз, он сделал заметку у себя в голове — нужно использовать при этом ту же краску, что и при окрашивании волос. Он сбрил уродливые светлые волосы с лобка, а так же как остальные волосы на ногах и подмышках.
Сейчас чтобы ее полностью очистить.
Он наполнил ведро горячей мыльной водой. Для начала, используя только щетку, протирал ее от ступней до шеи. Затем использовал кран со специальным длинным шлангом, чтобы ополоснуть ее тело. И даже когда она была розовой и блестящей, он использовал второе ведро с мыльной водой и мягкую губку, чтобы обмыть ее повторно.
Он ополоснул ее опять, заботясь о том, чтобы подвинуть ее настолько, насколько это было возможно, так, чтобы мыльная, а затем и чистая вода попала именно туда, куда не достала щетка и губка.
Он использовал два больших мягких полотенца, чтобы вытереть ее, уделяя особое внимание углублениям и задней части ее тела. В уже самом процессе, высох и стол. Поэтому, закончив, он использовал рычаг, чтобы вновь привести стол в горизонтальное положение. После чего использовал запрограммированные настройки, чтобы немного понизить уровень стола, где находились ее ноги.
Встав между ее ступней, он убедился, что она смотрит на него своими влажными глазами и начал расстегивать свою рубашку.
Она издала пронзительный плачущий звук, мускулы на внутренней поверхности ее бедер сжались в коротком спазме.
— Я уже очень чистый, — сказал он ей. — Я всегда такой. Но для начала все же помою себя, чтобы ты могла быть абсолютно уверена — ничто грязное не коснется тебя, Одри.
На этот раз она издала приглушенный вопль, и ее ступни и руки дернулись, когда она натянула ремни.
Его руки были на поясе, когда он остановился.
— Одри, неужели ты хочешь, чтобы я сделал тебе еще один укол?
Он увидел такую милую нерешительность в ее глазах, и наслаждался этой реакцией. Хотела ли она быть практически полностью нечувствительной к тому, что с ней произойдет, и в то же время быть абсолютно беспомощной, чтобы остановить это? Или она хотела рискнуть и испытать ужас, боль и унижение за маленький шанс повлиять на исход дела?
Ее глаза быстро закрылась, и она со стоном обмякла, молча соглашаясь.
— Вот так, моя девочка, — сказал он, и, улыбаясь, начал расстегивать ремень.
Время, которое он проводил с Одри, всегда наполняло его энергией, но оно одновременно и истощало его, и ему нужно было планировать постоянные передышки для себя, чтобы поесть или вздремнуть, или просто передохнуть немного.