— Вы поступили правильно, дон Альберто, — кивнул инквизитор. — По правде говоря, мы с братом Бертрамом изрядно проголодались в дороге. Не найдется ли у вас кувшина местного пива и чего-нибудь наподобие ветчины и хлеба?
— Конечно, святой отец, — Альберто Рамос встал из-за рабочего стола, — на кухне уже все готово, и я бы уже давно велел накрыть в трапезной обед… только хотел вас спросить — может, вначале изволите осмотреть тварь… я имею в виду, перед едой… потому как уж больно смердит…
— Мне самому следовало об этом подумать, — наконец, инквизитор выдавил некое подобие улыбки, что, впрочем, не сделало мягче его суровое узкогубое лицо с высокими скулами и вздернутым носом. — Не будем терять времени, дон Альберто, только, будьте любезны, распорядитесь позвать моего компаньона.
Вонь, как от смеси протухшего животного жира и разложившейся рыбы, начиналась уже от самого входа в подвал. Приходилось только сочувствовать заключенным и стражникам, которым приходилось заходить в смрадное помещение, хотя последние могли хотя бы выйти на свежий воздух и нести караул при входе, а не внутри.
— Вам не обязательно идти с нами, — сказал Кунц, обращаясь к хозяину цитадели. Потом повернулся к своему компаньону — священнику в монашеской рясе и сером плаще из добротного сукна. — Тебе, отец Бертрам, заходить внутрь тоже не обязательно, однако я не уговаривать тебя остаться, зная твое беспримерное любопытство.
Альберто Рамос вдруг понял, что видит общение двух по-настоящему близких людей: в лице инквизитора на мгновение мелькнула теплота и человечность.
— Не будем терять времени, сын мой, — с наигранной важностью сказал Бертрам и направился к лестнице, ведущей вниз. Инквизитор и комендант последовали за ним. Стражники, видя приближение инквизиторов и начальника, предусмотрительно подготовили факелы, так что внизу, в камере, где лежала тварь, было достаточно светло.
Туша, более всего напоминавшая морского тюленя, заканчивалась вполне человеческой лысой головой, а передние ласты напоминали короткие руки. Задние оставались, как и хвост, совершенно звериными. Передав свой факел стражнику, Инквизитор извлек из кармана своего плаща кожаный футляр, в котором сверкали наточенные инструменты. Лицо Альберто Рамоса никак не выразило его чувств, когда он подумал, что эти ножи, щипцы и захваты наверняка знакомы и с живой человеческой плотью.
— Никогда не видел подобного, — сказал Кунц, ловко рассекая кожу на голове твари, обнажая при этом череп. — Волосяной покров имеется, — инквизитор поднял глаза к Бертраму, держащему футляр. — Только очень короткий и плотный, приспособленный, по всей вероятности, для плавания. Пилу!
Бертрам достал из футляра пилку размером немногим длиннее ладони, передал ее инквизитору. Точными аккуратными движениями Кунц вскрыл коробку черепа и стал внимательно исследовать ее содержимое.
— Безусловно, разумен, — кивнул, наконец, инквизитор. — Развитые лобные доли говорят о возможности высшей умственной деятельности. Расскажите, как удалось его добыть.
— Он был простым рыбаком, промышлял на берегу залива Долларт, это в двух лье отсюда, — сказал комендант, прикрывая рот и нос рукавом. — Бездетный вдовец, жил в прибрежной деревушке Делфзейл, продавал улов прямо на причале. Одному ему на жизнь хватало с лихвой. Ни друзей, ни близкой родни у него не было, правда, посещал проповеди этих еретиков, меннонитов…
— Какие превосходные новости! — воскликнул Кунц Гакке, услыхав о ереси. — Стало быть, последователи проклятого Менно Симонса у вас еще не перевелись?
— Это ведь не благословенная Испания, — пожал плечами комендант Гронингена, — на Севере повсюду процветает реформатская ересь, и Фрисландия не является исключением.
— Я вижу пулевое отверстие, — инквизитор попытался перевернуть разлагающуюся тушу, это с первого раза ему не удалось, и Альберто Рамос жестом приказал стражникам помочь. Двое из четверых вошедших в зловонную камеру передали факелы товарищам и наклонились над трупом. Это были закаленные и привычные ко всему тюремщики, но один, тем не менее, издал горлом непристойный звук, отскочил к углу камеры и скорчился в рвотном позыве. Вдвоем с оставшимся стражником Кунцу все-таки удалось удобно расположить тушу. Отец Бертрам подал ему инструменты, которыми тот быстро и ловко располосовал место, куда вошла пуля.