— Дивиан! — заорал Мартус. — Где ты, Хаос тебе в печень и слизень в задницу!
Ответа не было, и Мартус, которому надоело сидеть на подобии трона, слез с кресла и подошел к окну. Попытался отодрать закрывавшую доступ солнечному свету доску, но она оказалась прибита на совесть.
— Дивиан, мать твоя девственница! — вновь завопил он. — Если ты не явишься ко мне сейчас же, я отправлю тебя в Орду по кускам!
— Ну, хватит орать. — Дивиан вошел в залу через небольшую дверцу для прислуги. — Я брился. Я не люблю торопиться, когда делаю это, а то можно случайно получить вторую улыбку ниже подбородка.
После прогулки по нескольким лавкам он выглядел великолепно — черная шелковая рубаха с громадным воротником облегала его широкие плечи, длинные, но узкие серые штаны скорее подчеркивали, чем скрывали мускулистые ноги, а на поясе висел кинжал, разрешенный к ношению в городе.
— У меня достаточно денег для того, чтобы моего помощника брил цирюльник, — заявил Рамен. — И недостаточно терпения, чтобы ждать его так долго!
Дивиан усмехнулся:
— Я еще не настолько проникся этим городом, чтобы стать таким же беззаботным и доверить свое горло первому попавшемуся мошеннику с наточенной железкой в руке. Чего ты хотел, Мартус?
— Мне нужен чародей, — ответил тот. — Чем умнее и сильнее, тем лучше.
— Зачем? — удивился Дивиан. — Ты же, как и я, не понимаешь этих тварей! Пока маг сражается с тобой рука об руку, от него есть толк, но едва начинается мирная жизнь, где волшебник тоже может порой пригодиться, как оказывается, что зацвела какая-нибудь мандрагора или в соседнем лесу видели дриаду, или еще что-нибудь в этом духе. И он смывается с авансом, а в следующий раз ты видишь этого бездельника через месяц в самом дрянном кабаке, какой только можешь придумать, где он ревет на плече у шлюхи и рассказывает ей о том, как его в детстве пороли за украденный кусок хлеба.
— Не надо путать, Дивиан, — холодно отметил Мартус. — Сейчас ты говоришь о неудачниках, о тех, с кем знаком по скитаниям и Арене. А мне нужен тот, кого можно найти около правителя или в отряде серьезных наемников. А точнее — я хочу получить удачливого и сильного мага, знающего себе цену.
— И где же я его найду? — удивился Дивиан.
Мартус Рамен посмотрел на помощника, как на идиота:
— Мы не затем прошли через половину обитаемого мира, не затем вошли в самый большой и грязный город, в котором великое множество людей и нелюдей, чтобы я слышал: «Где же мы это найдем?» Запомни, друг мой, здесь есть все. Иди — и найди мне хорошего мага. У нас большие планы, и без стоящего колдуна мы не обойдемся.
После этих слов бывший распорядитель игр вольного города Тар-Мех развернулся, прошел к креслу и уселся в него.
Дивиан кивнул и вышел.
За проведенные в Жако дни Мартус уже успел сделать многое — он помог нынешнему главе гильдии воров в борьбе за место, одновременно подсадив хитрого ублюдка на «алку», и теперь вертел им и его людьми как хотел. Сам он полностью избавился от пагубного пристрастия и теперь с содроганием смотрел на то, что раньше приносило только радость.
У него были договоренности с гильдией нищих и гильдией убийц, он прикормил нескольких сотников из гарнизона Жако и в своем квартале мог делать все, что угодно, не забывая отстегивать кому надо.
А еще он отыскал пару десятков юнцов, восхищенных тем, что Мартус, пусть тайно, но откровенно говорил им — и только им! — о том, что кочевников и варваров надо резать и вешать на деревьях.
Дивиан ходил целый день.
За это время Мартус успел вызвать плотника, а тот — отодрать доски от нескольких окон, распахнуть скрипящие ставни и впустить в затхлую залу свежего воздуха. Четверо мальчишек, каждый из которых был уверен, что вскоре именно он станет правой рукой Мартуса в борьбе против ненасытной Орды, сняли остатки гобеленов со стен.
Затем они натаскали воды из Гаро и намыли полы, сходили на рынок и купили полторы сотни свечей.
Потом пришел вечер, а Дивиан так и не вернулся, наступила ночь, и недовольный Мартус уснул на широкой кровати бывшего хозяина.
Дивиана не было и на следующее утро, и к обеду он не пришел, и Мартус начал подумывать, что дело обернулось плохо — в Жако у него были враги, и со старых времен, и новые, и они могли знать, кто служит Рамену.
Бывший герой Арены объявился только ближе к вечеру: он был изможден, но доволен, а едва войдя в зал, выглядевший не так, как вчера, он решительно заявил сидевшему в кресле Рамену: