— На мне наручи, — сообщила девушка, придвинувшись вплотную, насаживаясь на клинок. — Я бессмертна.
В левой руке она держала тонкий, как спица, и острый стилет, вытащенный из ножен на поясе. Дайрут с двумя длинными клинками, один из которых плотно сидел в Айриэлле, был беспомощен — он не успел бы ничего сделать, после любого движения девушка проделала бы в его теле новую дырку, и кольчуга не могла защитить от этого.
Но бывшая королева Дораса чего-то ждала.
Они замерли в неустойчивом равновесии — Дайрут знал, что наручи не спасают от боли, но к ней в какой-то момент привыкаешь.
Айриэлла была прекрасна, как рассвет: узкие брови, алые губы, рыжие волосы, яркие, словно нет ни пыли, ни грязи, ни крови, ни пота. От девушки пахло чистотой и… смертью, хотя до сего дня он не мог представить, каков ее аромат.
Дайрут не удержался и дотронулся своими губами до ее губ, ожидая в ответ удара в сердце.
Однако прошло мгновение, другое, а затем королева Дораса просто оттолкнула его, сползая с клинка.
Теперь Дайрут лежал перед ней — потрясенный и ошарашенный, словно рыба, выкинутая на сушу. А она стояла над ним в сером мареве пыли, как богиня, сошедшая на землю, богиня грозная, но нерешительная.
Неожиданно — в точности, как тогда, когда отец убивал себя, — марево рассеялось на мгновение, и луч солнца упал на них.
Стоящая Айриэлла и полулежащий Дайрут Верде.
Он мог пнуть ее под колено, откатиться в сторону, затем вскочить и продолжить поединок, мог поднять клинок и отбить последний удар — несколько вариантов промелькнули у него в голове.
Смерть отнюдь не казалась неизбежной, но все это было глупо и бесполезно.
Дайрут не знал, что он может сделать для того, чтобы все исправить, и ему неожиданно стало ясно, что все бессмысленно, смешно и нелепо и в то же время совершенно правильно, логично и точно.
И когда полуторный меч-бастард пошел вниз, отражая лучи глядевшего на них солнца, он выпустил из рук клинки и выставил кристальные ладони, словно приглашая смерть и одновременно пытаясь от нее защититься.
Лезвие вошло в рубиновую плоть, и она с мягким, почти неслышимым в общем хаосе звуков звоном разлетелась на тысячи драгоценных осколков. А затем острие пронзило кольчужный воротник, вминая кольца в плоть, и воткнулось в горло Дайрута.
В этот момент он смотрел на Айриэллу, на ее лицо, на огненную гриву, в непонимающие и словно испуганные глаза.
И еще он улыбался.
Улыбался так, как никогда не делал этого, пока был Дайрутом Верде.
У него просто ни разу не было возможности или необходимости улыбаться так — просто, по-человечески, добро и спокойно, уверенно и в то же время немного удивленно.
И даже смерть не стерла этой улыбки с его лица.
Лиерра точно знала, что легионы демонов уже принялись за свою работу, убивая и разрушая мир. Она чувствовала, что от места, где произошло столкновение мира с той дрянью, что прилетела неведомо откуда, покатились черные волны.
Она не была уверена в том, что Айриэлла находится под влиянием Хаоса, но, начав действовать, не могла просто так остановиться, да и времени для остановок не было.
Дайрут должен справиться, в этом единственная надежда.
Правда, скорее всего, они уже опоздали.
Если бы мир не был обескровлен войной… Если бы маги Сиреневой Башни не решили остаться в стороне от последних событий, а она смогла бы убедить их помочь… Если бы остались в живых старшие священники и жрецы Светлого Владыки и Дегеррая, и они согласились бы выступить вместе…
Тогда последняя битва могла бы сложиться иначе.
Однако все есть так, как есть, и сейчас она убивала тех, кто мог стоять с нею плечом к плечу.
Где-то рядом сражалось то отребье, которое по необходимости называли «магами Жако». Ни один из них не мог произвести даже обычной волшебной стрелы или магической искры настолько мощной, чтобы убить хотя бы орка. Недоучки, подмастерья и неудачники, они были скорее обузой для солдат, чем подспорьем.
Внезапно Лиерра ощутила, что она не одна, что рядом есть еще кто-то, равный ей по силам…
Но кто это?
Сквозь ряды варваров и кочевников, не останавливаясь ни на мгновение и двигаясь туда, где сражались Айра и Дайрут, шел маг высочайшего уровня, вроде тех, кто некогда преподавал Лиерре в Сиреневой Башне.
Он шагал спокойно и целеустремленно — так, как могла бы это делать и она сама, если бы не была сейчас на грани изнеможения после множества брошенных заклинаний и долгого изнуряющего боя. Он отводил клинки руками и не обращал внимания на сыплющиеся на него стрелы.