«Жди, — сказал Голос. — Скоро начнется».
И он не обманул — когда из Жако под гнусавые голоса труб и неровный бой барабанов вышло войско восставших, Айра почти поверила в то, что они одержимы демонами.
Вылезти из-за высоких стен против втрое превосходящего противника, который к тому же и гораздо опытнее в сражениях?
«Обернись, — попросил Голос. — И узри человека, который хочет уничтожить мир».
Айра повернула голову — из глубины лагеря, срубая одного за другим попадавшихся навстречу воинов, шел Дайрут, и его руки были при нем. Он показался ей похожим на Гарроса, орочьего бога войны. Коренастый, с широкими плечами, по клинку в каждой ладони и с яростным, почти безумным взглядом, он был совершенен.
Он шел так, будто и не уходил никуда, будто оставался здесь все время, дергая за веревочки, как кукольник в балагане. Дайрут выглядел так естественно и правильно, настолько на своем месте, что Айре стало совершенно очевидно, что именно она — чужая здесь. Бывшая королева Дораса хотела бы признать, что он прав, а она нет, но это значило бы предать весь мир и обречь его на гибель.
Он был красив, красив весь — и как человек, и как мужчина, и как полководец, и как тот, кто смог сплотить Орду вокруг себя. В этом и впрямь было что-то демоническое, но Айра не могла пересилить себя и перестать восхищаться им.
— Дайрут Верде! — крикнула Айра и поняла, что должна как-то принизить его, оскорбить, чтобы прямо здесь не расплакаться от того, как несправедлива судьба. — Ты жив еще, ублюдок? Я не дам тебе уничтожить мир!
Голос ее, словно усиленный ветром, разнесся окрест.
В этот момент все, кто находился в лагере, все ее воины поспешили к Хан-ши, чтобы защитить ее.
— Ты вернулся из могилы, и твои руки целы. Ты бешеный пес, Дайрут Верде, и я убью тебя!
Айра бросилась к Дайруту, но в этот момент ей навстречу выскочил кто-то из горожан, пришедших вместе со свергнутым ханом. Девушка приняла чужой меч на щит, одновременно делая выпад, и, не глядя, шагнула чуть вбок — туда, где только что находился лишенный ею рук человек.
Бой кипел уже всюду, крики и лязг стали, яростный визг и хрипы доносились со всех сторон.
Вместе с Айрой шли полтора десятка телохранителей, крепких и сильных мужчин, прикрывавших ее от любой опасности. Это было хорошо — девушка могла не заботиться о том, что упавшего врага нужно добить, да и вообще ей нужно было только выбирать направление, а все остальное брали на себя они.
Но, с другой стороны, она теперь не могла просто броситься куда-то, рискуя, что останется одна.
Вокруг раздался стон, словно сама земля дрогнула — но нет, это просто вскрикнули разом все кочевники. Несколько воинов из ее охраны упали и явно не собирались больше вставать — они были либо мертвы, либо слишком тяжело ранены.
В то же время бойцы, пришедшие с Дайрутом, словно воодушевились и стали сильнее.
«Это „белая магия“, — отметил Голос. — Мощное заклинание, и отдача от него не слабая. Не каждый маг пойдет на такое, а от Лиерры я подобного вообще не ожидал — раньше ее любимым делом было поднятие нежити».
Все смешалось.
Айра не видела, где сейчас Дайрут, да это было и неважно — вокруг падали свои и чужие, земля подрагивала, а сердце сжималось, но не от страха, а от предчувствия, что вот-вот должно произойти нечто непоправимое.
Сверху, прямо на воина, стоявшего рядом, из темных небес свалился мертвый демон. Айра отскочила в сторону и покатилась, потому что левая нога попала в какую-то ямку.
Обычных сил девушке не хватило бы, чтобы встать, но наручи помогали ей, к тому же на ней были мифрильные латы, легкие и прочные. Опершись о влажную от утренней росы землю, Хан-ши попыталась встать, но перчатка скользнула, и она до обидного глупо упала лицом в вытоптанную траву.
На мгновение Айра потерялась — она не понимала, где находится, что происходит, зачем это все надо, на нее кто-то наступил, сверху что-то орали, затем ее перевернули на спину.
Айра была готова ударить того, кто это сделал, небольшим треугольным щитом — мечом ей было в любом случае не развернуться. Но тем, кто ее ворочал, оказался Имур, он внимательно взглянул ей в глаза, а затем, ничего не говоря, ловко дернул бывшую королеву вверх.
Неожиданно для себя Айра вновь оказалась в самой гуще боя.
Имур уже исчез, а вместо него рядом оказались трое Рыжих Псов — тех, которые обычно находились рядом с ним.
И вновь ее пытались убить, она отбивалась, а стоявшие рядом кочевники помогали ей остаться живой и невредимой. Поле боя полнилось криками ярости, стонами, шипением заклинаний и звоном стали. Неподалеку стонало окровавленное существо с распахнутой грудной клеткой — ребра топорщились, кишки вывалились наружу, и признать в нем человека, а уж тем более кочевника или горожанина Айра не могла.
Она шла сквозь весь этот ужас, время от времени рубила кого-то мечом, иногда поднимала щит, чтобы принять удар.
В происходящем не было ничего от «упоения боем», не было ни танца, ни красоты, ни изящества. Айра шла куда-то и зачем-то не потому, что ей так хотелось — просто битва имела внутри себя некие течения, иногда бурлила, иногда почти утихала, в ее громадном котле варились сотни, тысячи людей.
— Хан-ши! Хан-ши! — заорал кто-то неподалеку, видимо, увидев ее.
И тут же со всех сторон понеслось «Хан-ши! Хан-ши! Хан-ши!».
Люди выкрикивали одно из ее имен, украденное из легенды, и с этим именем бросались в бой и умирали с ним на устах.
«Жако! Жако! Мартус и Жако!» — орали другие и умирали за свои слова — может быть, более правильные или честные, но явно не заслуживающие того, чтобы за них лилась кровь.
В мифрильный нагрудник ударил небольшой топор, Айра устояла только потому, что сзади оказался кто-то из тех, кто прикрывал ее. Разозлившись на себя, на своих, на врагов и вообще на весь мир, девушка кинулась вперед.
Она срубила чью-то руку, затем щитом ударила врага снизу в челюсть, шагнула еще и оказалась в центре схватки. Ее били, ее толкали, но Айра вдруг почувствовала, что понимает происходящее, что во всем этом есть нечто, похожее на танец.
Надо просто отступить назад, сделать выпад, чуть наклониться, сделать шаг вперед, показать, что прикрываешься щитом. А потом резко отойти в сторону и рубануть того, кто летит вслед за своим мечом, не встретившим ожидаемого сопротивления.
Все изменилось — теперь Айра чувствовала, что именно и почему происходит рядом. Она знала, что будет делать воин в старинном шлеме с плюмажем из хрупких перьев, видела, в кого собирается метнуть заклинание шаман, знала, что вот-вот, сейчас ее воины отступят, потому что там, вдалеке, кинула заклинание ведьма.
«Наручи, — отметил Голос. — Они признали тебя».
Айра не слушала, она действовала, делала все, что могла.
Бывшая королева Дораса не стала больше видеть или лучше двигаться, она не приобрела каких-то загадочных свойств или умений. Она просто поняла суть — ушел страх, ушли раздражение и отвращение, мелькнула мысль, что если бы она сейчас смотрела ту битву между Разужей и Дайрутом на потолке в королевском дворце Дораса, то наверняка бы поняла все.
Айра шла по полю боя, точными и даже скупыми движениями сражая врагов и защищая себя. Она высматривала места, где людям Орды, ее людям, приходится тяжелее, и шагала туда.
Внезапно прямо перед ней поднялся кочевник с рассеченной почти надвое головой. Он протянул руки к королеве Дораса и тут же упал обратно, потеряв башку — Айра отсекла ее одним ударом.
— Это зомби! — крикнул один из двух оставшихся в живых телохранителей.
И действительно, мертвецы вставали тут и там и бросались на бывших соратников.
Айра не видела в них ничего страшного — двигались они не быстро, кроме того, плохо различали врагов и друзей.
Но тем, у кого не было силы наручей, приходилось тяжелее — убить поднятого покойника с одного удара очень сложно, мертвые не боятся боли и могут драться даже с ножом в сердце и переломанными руками.