А именно тень самого господина Тень.
Примерно тысячу лет назад миром правили два брата: Свет и Тень. Тогда царило полное равновесие мрака и сияния. Войн не было, как и разногласий между людьми. Одни жили в полных сумерках, другие нежились в лучах солнца, а третьи перебегали с места на место.
Но Свет не мог долго это терпеть. Ему казалось, что неправильно, когда люди живут в кромешной темноте, ведь каждому нужны тёплые потоки солнца. Тень согласился со своим братом и предложил разделить всю Иссоропию, мир мрака и сияния, на день и ночь, и на каждое время уделить равное количество часов. Но и это не понравилось Свету. После долгих боёв Свет одержал победу над братом, заточив того в пустоши и забрав его тень. И тогда весь год стал освещаться ясным солнцем, лишь на несколько часов улицы уходили во мрак. Но этим правилам был неподвластен один день, который и стал Судной Теневой ночью. В этот день приоткрывается щель в пустоши, из которой Тень и может совершать свои деяния, пытаясь вернуть справедливость и равновесие в Иссоропию. Но даже тут Свет всё предусмотрел: он использует тень своего брата, как защиту от него самого. Никто не может пойти против собственной тени, даже сам господин Тень.
А ещё произошло разделение между людьми. Первая группа решила смириться с данным порядком и продолжает свой быт. Вторые увидели в короле Света спасителя и вступили к нему на службу, став Световыми. А третьи хотят справедливости. К таким относятся Теневые.
В тронном зале ещё больше народу, чем во дворе. Знатные господа толпятся рядом со столами, наполненными до краёв едой. Между ними мелькают официанты, предлагая вино, воду, шампанское и другое питьё. В центре зала высится трон короля Света, но правителя сейчас нигде не видно.
Я подхожу к ненавистному трону, и даже моя тень шепчет мне разнести эту громадину на куски. Чтобы хоть как-то справится с ненужным сейчас гневом, я представляю, как на троне будет восседать господин Тень. Как этот престол с длинной спинкой, из которой торчат золотые чаши весов, а за ними сияющие блеском ангельские крылья, окрасится в чёрный, как ночь. И эта проклятая чаша весов перевесит в сторону Тени.
На левой чашечке весов лежит маленький клубящийся чёрный шар. На правой чашечке — шар света. И, безусловно, значение Света превышает силу Тени. Но это только пока.
Тут меня резко толкают, и красное вино проливается на белый сюртук Световых, что сейчас на мне. Теперь на красивой ткани с золотыми узорами алеет мокрое пятно.
— Прошу прощения, господин! — служанка, разносившая вино, падает передо мной на колени и много раз извиняется, пряча заплаканное лицо в бледных ладонях.
На указательном пальце девушки надето чёрное кольцо с маленьким рубином.
Чёрт.
И почему она такая дура?
Я резко хватаю её за рукав платья и поднимаю, грубо встряхнув.
— Ты вообще головой не думаешь?!
Со стороны это выглядит как обвинение за испорченную форму. Но она прекрасно поняла, что причина моей ярости заключается вовсе не в этом. В её голубых, ненастоящих глазах сверкают поддельные слёзы. Уж кто-кто, а эта дамочка не позволила бы себе рыдать из-за моего крика.
— Господин, прошу, простите меня! Я не хотела, это вышло случайно! Я могу поменять ваш сюртук, в вашей комнате что-то да найдётся!
Я бросаю её назад, и она с грохотом падает на каменный пол, прижав руку ко рту. Я готов поставить все свои деньги: она лишь сдерживает смех, что вот-вот вырвется у неё наружу.
— Веди.
Все присутствующие верят в спектакль, что мы устроили. Когда мы уходим, некоторые перешёптываются между собой, что капитан, то есть я, сегодня слишком добрый, а служанка заслужила смертную казнь прямо на месте.
Как только мы покидаем тронный зал, я замечаю кладовую и открываю её, впихнув туда служанку. Затем захожу сам и защёлкиваю дверь на замок.
На мой яростный взор она отвечает лишь смехом. Заливистым и чистым. Только она смеет смеяться в таких ситуациях.
— Лисичка, — говорю я сквозь зубы.
— Ну и видок у тебя! — смеётся та.
Капитан Мортер не дурён собой, но с таким красавчиком как я ему не сравниться. Вытянутое лицо, кудрявые белокурые волосы и серые глаза — всё это меркнет, стоит мне едва вспомнить мою настоящую внешность.
Но и Лисичка в реальности будет красивей. Она украла тень у обычной служанки, подкрепив действие той своими ведьмовскими мешочками. Сейчас Лисичка какая-то серая, с мышиными волосами и тёмными кругами под глазами. Типичный образ подчинённой.
— Тебя не должно быть здесь, — буквально рычу я. — Эту миссию поручили только мне! А не маленькой ведьмочке!
— Ну, во-первых, я Теневая ведьма! — важно выставляет указательный палец Лисичка. — А во-вторых, ты тот ещё балбес, ведь додумался отправится сюда один! И в-третьих, почти ни один Теневой не выходил из этого замка живым!
Вся её весёлость разом испарилось. Теперь её гнев гораздо больше моего, а в таком состоянии Лисичка может мне и навалять.
— Тебя раскроют, — киваю я головой на её кольцо.
Такие кольца бывают лишь у ведьм. Эти красивые украшения помогают им скрываться среди обычных людей, давая ведьмам на время искусственные тени. У самих колдуний фантомов нет.
— Не раскроют, — фыркает та. — Я лучшая по маскировке.
— Лучшая среди Теневых ведьм.
— Тогда уточни ещё, что я единственная Теневая ведьма!
Лисичка отличается от всех представителей своего рода. Мало того, что она, ведьма, встала на службу господину Тени, так эта дамочка ещё умудрилась родиться ведьмой, когда все остальные становились ими, отрекаясь от собственных теней. Но Лисичка сразу родилась такой. Рыжей и без тени.
— Ты ведёшь себя, как полная дура. Тебе было велено отправится в столицу.
— Как видишь, я в столице! — перебивает она меня.
— Ты должна быть в самом городе, а не в замке! — говорим мы всё это время шёпотом, ибо нас в любой момент могут услышать. — Когда ты перестанешь ослушиваться приказов?
— А когда ты уже перестанешь лезть в пекло?
Я улыбаюсь краешком губ. На все подобные вопросы у меня один ответ.
— Когда ты согласишься сходить со мной на свидание, Лисичка.
И вот в голову ударяет чувство, что мы не на смертельно опасном задании, а сидим в заброшенным доме и поедаем сладости, что удалось стащить. Но реальность немного мрачней.
— Я как раз свободна примерно лет через шестьдесят. Тебе подойдёт, Дарклайт?
При упоминании своего настоящего имени меня передёргивает.
— Как насчёт завтра, Эллия? — не остаюсь я в долгу.