— Охраняли? Человека? — Бесенок недоуменно взглянул на меня. — Возможно, вы хотели сказать, помучили, Повелитель? Но я думал, вам не по нраву такое. Другие Великие демоны…
— Ты слышал меня. Я сказал охранять. — Я говорил тихо… мягким и смертельно опасным голосом. — Ты должен позаботиться о ней, Сербикс, если с ней что-то случится — что угодно — ты на своей шкуре целую вечность прочувствуешь все ужасы Бездны. Ты слышал?
— Да, хозяин! — Сербикс вздрогнул.
Даже те, кто называл Ад домом, не желали исследовать эти темные бездонные глубины, рискнув навлечь на свою голову ярость обитающих там древних существ.
— Хорошо. — Я глубоко вздохнул, насыщая легкие морским воздухом в последний раз. Очень жаль, что я не собирался возвращаться. Это, безусловно, самое прекрасное место во всем Царстве смертных. Но теперь у меня не было причин здесь оставаться.
Я сосредоточился, мысленно представив дальние районы Ада, мой настоящий дом. Пришло время уходить. Время позабыть обо всех этих глупостях…
А затем я услышал её крик… она кричала мое имя.
Глава 4
Гвендолин
Я падала — стремительно падала вниз, в темноту. И была уверена, что в любую минуту почувствую горячее дыхание того, кто охотился за мной, и длинные желтые клыки сомкнутся на моих голых ногах.
И это бы случилось, если бы пара сильных мускулистых рук не поймала меня в воздухе.
Я ахнула и вцепилась в своего спасителя. Сначала была слишком напугана, чтобы узнать, кто или что удерживает меня. Затем знакомый запах корицы окружил меня, и я сразу поняла, что это был он — Лаиш. Не знаю, почему люди всегда говорят, что демоны пахнут огнем и серой, — Лаиш пахнет, как теплый кофейный пирог, который только что достали из духовки. И под этим какой-то другой, более дикой пряностью, для которой у меня нет названия.
Мы, кажется, парили в воздухе, интересно, как он это делает. Демоны способны дематериализоваться по своему желанию, но я никогда не слышала о тех, кто мог бы летать. В темноте послышался слабый шелестящий звук, и что-то мягкое коснулось моей щеки.
— Держись, Гвендолин, — пробормотал он мне на ухо. — Теперь все в порядке, mon ange, я держу тебя.
Он каким-то образом взмыл вверх, и хватка склизкого языка вокруг моей лодыжки усилилась, одновременно дернув меня вниз. Я закричала в агонии — это действительно оказалось чертовски больно. Меня словно разрывало на части.
— В чем дело, Гвендолин? Что случилось? — Лаиш перестал тянуть вверх и завис в воздухе. В темноте его наполненные тревогой рубиновые глаза слабо светились.
— Оно… оно меня удерживает, — ахнула я, с трудом выдавливая из сжавшегося от страха и боли горла слова. — Моя нога — оно схватило меня за ногу. — Щупальцевидный язык вокруг моей лодыжки сжался, как будто существо, которому он принадлежал, поняло меня и собралось сражаться за свою добычу.
Лаиш выругался:
— Не удивительно, что у меня не получается убраться отсюда. Что это такое? Ты видела, как оно выглядит?
— Только… только во сне, — призналась я. — Оно без головы, у него клыки… длинные желтые клыки. И оно голодное.
Он яростно выругался:
— Ты видела его в снах, но даже не подумала рассказать об этом мне? Это выходит за рамки безрассудства, Гвендолин.
— Ведь это просто сны, — возразила я. — Я…
В этот момент чудовище на дне ямы снова дернуло меня за лодыжку. И внезапно обнаружила, что выскользнула из рук Лаиша. Я пронзительно закричала от боли, подумав, оторвали ли мою ногу от тела.
— Пожалуйста, — ахнула я. — Ох, нет, пожалуйста!
Вдруг в свободной руке Лаиша возник меч. Серебряное охваченное огнем лезвие буквально полыхало в темноте. Я ахнула и вздрогнула, когда хватка Лаиша на моей талии усилилась.
— Держись за меня крепче, Гвендолин. Мы скоро отсюда выберемся.
Я посмотрела вниз, во тьму, сейчас освещенную огненным мечом. Щупальце вокруг моей лодыжки и голени оказалось толстым и жилистым, но не красным или розовым, а черным. Тошнотворным, сочащимся серовато-черной слизью. Мой живот сжался от подобного зрелища. Вся эта отвратительная слизь покрывала мою кожу, а раздвоенный кончик языка медленно скользнул вверх под мое колено, к внутренней поверхности бедра.
Лаиш с отвращением фыркнул. Одним ударом горящего меча он отрубил слизистый язык. Тот на мгновение сжался на моей лодыжке, затем соскользнул в яму к своему хозяину. Тварь хрипло завыла от боли, пока обрубок его языка завис в воздухе, разбрызгивая черную кровь. Затем язык, дико извиваясь из стороны в сторону и фонтанируя слизью, рухнул вниз.