— Эй, госпожа! Здесь, внизу.
Стоя на цыпочках, я попробовала посмотреть вниз под другим углом. К моему удивлению, там стоял кудрявый мальчик со двора отеля. У него было что-то за спиной, он смотрел на меня, его большие голубые глаза были полны надежды.
— Госпожа, — повторил он. — Вы здесь?
— Здесь, — сказала я через дверь. — Что случилось, солнышко? Как ты здесь оказался?
— Проскользнул, когда охрана пропускала кого-то важного, — ответил он. — У меня ваша туфелька.
Он поднял черную балетку — ту, что я проиграла в битве с демоном на переполненной центральной площади Баатора.
— Я заметил, что у тебя только одна, — сказал он, — и подумал… — Он неловко повел босой грязной ножкой по богатому ковру. — Мне показалось, тебе грустно. Поэтому я пошел, нашел её и принес обратно. — Он поднял её повыше, к глазку. — Если ты откроешь дверь, я верну её.
— Конечно. — Я начала отпирать дверь… Но потом замешкалась. Наказ Лаиша никому не открывать дверь всё ещё звучал в голове. Но этот милый маленький херувим не представлял угрозы, не так ли? Чтобы отдать мне туфельку, он пошел искать её в ту ужасную толпу, а потом рискнул быть избитым швейцарами. Насколько он опасен?
Я на мгновение заколебалась, но потом увидела золотую цепочку у двери. Конечно, я могла воспользоваться ею и просто приоткрыть дверь! Это казалось глупой предосторожностью, но Лаиш был так чертовски непреклонен, что я решила ею воспользоваться.
Установив цепочку, я приоткрыла дверь, пока она не клацнула в натяжении. Кудрявый ангелочек всё ещё стоял в терпеливом ожидании и держал мою туфельку.
— Вот, госпожа, — сказал он. — Хочешь её?
— Конечно. Спасибо.
К счастью, балетка была маленькой и прошла через проем. Мальчик не сказал ни слова — скорее всего привык, что ему не доверяют. Он просто просунул черную туфельку и развернулся, чтобы уйти.
— Подожди! — Вид его рваной одежды и впалых щек разрывали мое сердце. Я пытаюсь притворяться большой, плохой ведьмой с холодным сердцем, но внутри я размазня. Во всяком случае, когда дело касается детей.
— Да? — Он обернулся и с надеждой посмотрел на меня.
— Ты заслуживаешь награду за то, что вышел в ту ужасную толпу и достал мою туфельку, — сказала я. — Тебе вообще не следовало выходить. Это слишком опасно!
— Пришлось, — пожал он плечами. — Тем более мы это делаем каждый день. Порой люди роняют вещи, и это может оказаться едой. Ну, вы понимаете.
— Ты голоден? — спросила я с болью на сердце.
Он кивнул, и его кудри мило дернулись от преувеличенного движения.
— О да! Так голоден. Я всегда голодный из-за нехватки еды.
Его слова подтолкнули меня к идее.
— Подожди немного, — сказала я, подойдя к кожаной сумке, которую оставила на белом кожаном диване. Я достала выцветший пластиковый контейнер для бутербродов с Губкой Бобом. Так как он был заколдован на нескончаемые бутерброды, я могла бы поделиться одним с мальчиком. Вообще-то, я могла дать ему много бутербродов — он отнес бы их маленькой группе беспризорников, и они бы устроили пир.
Улыбнувшись этой мысли, я вернулась к двери и открыла контейнер.
— Держи, — сказала я мальчику, который ждал меня снаружи. — Надеюсь, тебе нравятся арахисовое масло и клубничный джем. — Я показала ему липкий приторный бутерброд.
Его большие голубые глаза раскрылись в удивлении.
— Ух ты! Это мне?
— Конечно, солнышко. — Затем я поняла, что липкий бутерброд не пролезет через отверстие в двери. Помимо этого, с него капал джем, и Друага мог бы потребовать огромные деньги за порчу безукоризненного ковра.
Я рассердилась на себя.
Пошло оно всё к черту! Это немыслимо! Он всего лишь маленький мальчик. Если я открою ему дверь, чтобы передать бутерброд, он ничего мне не сделает.
— Подожди-ка, — сказала я херувимчику. Одной рукой я сняла цепь и открыла дверь, другой протянула ему бутерброд. — Держи, солнышко.
— Спасибо, госпожа!
Он потянулся к бутерброду, но потом в его лице что-то изменилось. Его большие голубые глаза почернели. Чернильный оттенок заполнил белки, они стали похожи на полуночное небо.
— Ой! — Я так отвлеклась на его глаза, что не заметила, как он потянулся ко мне вместо бутерброда. Я не поняла, что произошло, пока он не схватил меня за запястье.
— Так… голоден! — прошипел он, обнажив зубы. С ужасом я увидела, насколько они оказались острыми — не зубы, а клыки — длинные, острые клыки, как у монстров в фильмах ужасов или в ночных кошмарах.
— Нет, остановись! Отпусти меня! — Но его хватка казалась железной, он был гораздо сильнее, чем выглядел. Из-за неожиданности я сжала бутерброд, клубничное варенье выдавилось сквозь пальцы и упало на ковер. Я всё ещё держала контейнер с Губкой Бобом в другой руке. Я пыталась вернуться в номер, в безопасность.