Но какое мне дело? Она всего лишь смертная, сказал я себе. Всего лишь маленький человек с короткой жизнью мотылька. Почему так отчаянно хочу, чтобы я был ей небезразличен? Хотел бы я знать и вырвать из себя это чувство, но почему-то не могу. Даже сейчас.
— Скажи мне, почему Кюрекс не испугался тебя в той… в той форме? — спросила Гвендолин, обрывая мои несчастные размышления. — Я не особо разбираюсь в лошадях, но уверена, большинство бы испугалось до смерти. Это потому что он скакун демонической породы?
— Он не испугался, потому что часто видел её во время Небесных войн, — объяснил я. — Я принимал её в бою, чтобы быстрее одолеть противника.
— Вот как. — Она нахмурилась. — Но разве ты не был генералом? Я думала, они просто стоят в стороне и отдают приказы.
— Я не был таким генералом, — сказал я. — Я всегда принимал участие в сражении.
— Ясно. — Гвендолин отвела взгляд.
— Теперь ты знаешь, почему Кюрекс не боится меня. Расскажи, почему ты испугалась, помимо очевидной причины. Да, я знаю, форма змея вселяет страх, но есть что-то ещё, о чем ты недоговариваешь. Что ты скрываешь?
— Я… — Она отвернулась. — Не хочу говорить об этом. Это личное.
— Очень хорошо, — сказал я, уводя Кюрекса от очередной песчаной ямы. — Пока позволю тебе сохранить секрет. Но рано или поздно узнаю причину твоего испуга. — Я взял её за руку. — Гвендолин, пока ты не скажешь, где я совершил ошибку, не смогу исправить её.
Она быстро высвободила руку.
— Давай сменим тему. Расскажи о пустыне. Насколько она большая? И как долго мы пробудем на этом круге ада — здесь чертовски жарко.
— Минаурос — Великая пустыня или Пустыня Смерти, как его называют, — простирается на тысячу лиг во всех направлениях.
Её глаза расширились.
— На тысячу лиг? А это сколько?
— В одной лиге три мили или четыре километра.
— Что? Как мы вообще доберемся до другой стороны таким темпом? — спросила она, указывая на Кюрекса, который медленно ковылял по песку.
— С легкостью. Мы вошли не в начало Минауроса, граница Баатора находится всего в дне пути от барьера до Стигии, четвертого круга ада.
— О… Ну хорошо. — Гвендолин явно расслабилась. — И что там? Очередная пустыня?
— Едва ли. Стигия — противоположность Минауросу, замерзшая пустошь, настолько ледяная, насколько Минаурос знойный. Когда-то двумя кругами правили два великих влюбленных демона — ну или так принято называть их чувства в аду. Магда, Кровавая Длань и Неподражаемый Молох. В той стороне дань уважения Молоху. — Я кивнул на огромную обсидиановую пирамиду, которая возвышалась слева от нас.
Мы немного приблизились к ней и смогли разглядеть рабочих — огромный бастион потерянных душ, управляемый маленькой армией минотавров, размахивающих кнутами.
— Они всё ещё строят пирамиду? — спросила Гвендолин, щурясь, чтобы разглядеть её в слепящем солнечном свете. — В такую жару?
— Они должны, — сказал я. — Ибо каждую ночь приходят приспешники Магды, чтобы разрушить её… И вырвать сердца пойманных рабочих.
— Значит, они расстались? Магда и Молох? — сухо спросила Гвендолин.
— Да, много тысячелетий назад. И теперь их ненависть полыхает так же ярко, как любовь когда-то. Они постоянно посылают отряды налетчиков через Ревнивое Сердце.
— Прости, через что?
— Ревнивое Сердце, — повторил я. — Проход и барьер между Минауросом и Стигией. Демоны обеих территорий могут проходить через него в обе стороны, потому что раньше они были одним кругом.
— И кого здесь наказывают? — На удивление, Гвендолин было интересно.
— Минаурос — насильников, а Стигия — убийц, особенно хладнокровных. Их наказывают разными способами, в которые я не буду вдаваться… Если только ты не хочешь услышать подробности.
— Нет. Пожалуйста, не надо. — Она быстро покачала головой. — Я больше не хочу знать.
— Неужели? Я думал, тебе интересна судьба твоего врага. — По её удивленному взгляду я понял, что она забыла о заклинании мести, которое собиралась наложить. — Скажи мне, Гвендолин, — спросил я. — Кто он и что сделал?
Она нахмурилась.
— Он причинил вред не мне, а… — она резко замолчала. — Не думай об этом.
— Я узнаю рано или поздно, — заметил я. — И когда это произойдет, он отправится в надлежащую часть ада — возможно, раньше, чем положено.
— Нет! — Она пристально посмотрела на меня. — Лаиш, не влезай, я хочу сама позаботиться о нём.