— Это то, чего ты хочешь? — спросил он. — Ты хочешь, чтобы я любил тебя?
Её глаза слегка вспыхнули, интимность вопроса, желание, чтобы она открыла ему свои внутренние чувства, только усилили её очевидную неуверенность.
Он обхватил ладонями её лицо. Тепло её мягкой, безупречной кожи проникало сквозь его пальцы. Её гибкие дрожащие губы податливо подрагивали под его большим пальцем, когда он нежно, размашисто надавливал на них.
— Я больше не хочу быть одинокой, Кейн. И ты тоже. Мы можем что-нибудь с этим сделать.
— И поэтому ты хочешь меня? Чтобы заполнить пустоту?
— Дело не только в этом.
— И ты заслуживаешь большего, чем испорченный товар.
— Мы оба — испорченный товар.
Он повернул руку и провёл тыльной стороной вниз по её щеке и шее.
— Ты видела только часть меня, Кейтлин.
— Я тебя больше не боюсь.
Он резко выдохнул.
— Может быть, мне следует что-то с этим сделать. Может быть, мне следует поступить прилично и дать тебе понять, что ты затеваешь.
— Если каждое произнесённое тобой слово было ложью, мне уже всё равно. Делай что хочешь.
Она говорила серьёзно. Эти глаза, в которые он едва мог смотреть в те мимолетные мгновения, подразумевали каждое сказанное слово.
Повинуясь инстинкту, он расстегнул свои джинсы. Судя по тому, как слегка вспыхнули её глаза, даже она не ожидала, что он будет действовать так быстро. Она явно ожидала продолжения разговора, но он покончил с разговорами. Он устал от того, что она копалась в его сознании, заставляя его сталкиваться с вещами, с которыми он не хотел сталкиваться.
Он обхватил её ягодицы, приподнял одним лёгким движением, развёл её бедра и прижал её к облупившейся стене.
Он поймал её руки, прижал их к стене над её головой одной рукой, затем другой обхватил её бедро, удерживая её на месте. Она задержала дыхание и встретилась с ним взглядом.
— Скажи мне «нет» сейчас, — сказал он. — И уходи. Уйди от всего этого. Иначе, как только я снова окажусь внутри тебя, ты будешь принадлежать мне.
— Ты угрожаешь мне, Кейн Мэллой? — спросила она с заметной одышкой, не отводя от него пристального взгляда.
Его эрекция напряглась сквозь расстёгнутые джинсы. Он стянул с себя трусы.
— Я предпочитаю называть это прелюдией, Кейтлин Пэриш. Но как угодно.
— Сделай мне больно, если тебе от этого станет легче, — сказала она почти неслышно. — Если это поможет тебе чувствовать себя в безопасности.
Он нахмурился, вызов в её глазах, её проницательность ошеломили его, сделав одновременно неподвижным и безмолвным.
— Но я получу свой ответ, — добавила она.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ты боишься полюбить меня. Так же, как я боюсь любить тебя. И то, что ты делаешь мне больно сейчас, только докажет это.
Она осмелилась копнуть так глубоко. Она осмелилась посмотреть ему в глаза. Он легко нашел её лоно, продвинулся на дюйм в её готовый жар, в её гладкость, искушение вонзиться было почти невыносимым. И когда она с трудом сглотнула и стиснула руки, он сжал зубы за сомкнутыми губами, заставляя себя сдержаться хотя бы всего на несколько секунд. Но в её глазах не было ни паники, ни задних мыслей.
Она принадлежала ему безраздельно. Это была она, без всякого страха перед последствиями. Она хотела его. Хотела его именно таким, какой он был. Никаких компромиссов.
Но всего один толчок в неё проклянёт её. Может проклясть их обоих. Потому что этот акт будет более чем сексуальным. Долгое время это было нечто большее, чем просто секс. Он чувствовал слишком много, слишком глубоко, чтобы это могло быть чем-то иным, кроме слияния с любовью.
Ему нужно было покончить с этим. Один смертельный укус. Или один быстрый безболезненный поворот её шеи. Простой бескорыстный поступок, находящийся под его контролем.
— Я люблю тебя, Кейн, — прошептала она, не отрывая от него взгляда. — Я не хочу, но люблю. Я хочу, чтобы ты это знал.
С таким же успехом она могла бы положить руку ему на сердце и запустить его, судя по силе и спокойной решимости в её глазах.
Слова, которые спасли его. Слова, которые приговорили его.
Она выжидающе посмотрела ему в глаза, и он понял, что она была на грани срыва.