Она была сыта по горло.
Наоми как раз работала над окончательным вариантом своего заявления об увольнении, когда все приемники, настроенные на частоты экстренных служб будто взбесились. Полиция, пожарные, скорые, аварийные бригады электрической компании — получили вызов в Серинед. Взрыв неизвестного происхождения… один полицейский мертв… как минимум один федеральный агент серьезно ранен… один пострадавший среди гражданских… на свободе снайпер …
Наоми обвела взглядом практически пустой отдел новостей и счастливо осознала, что судьба решила вознаградить ее за терпение — в ее руки плыла история, которая сделает ей карьеру.
Но когда Наоми попыталась получить это назначение, стало очевидно — редактор сомневается, что ей можно поручить такое серьезное дело. Это было обидно. Однако других репортеров не было, и оказалось, что Наоми — это все, что у него есть, на данный момент. Неохотно он отправил ее и оператора в Серинед.
— Постарайтесь отснять хоть что-нибудь и взять интервью у очевидцев, а может и у копа, если, конечно, они захотят поговорить с вами. И помни, Наоми, мы не можем конкурировать с оборудованием кабельных каналов, поэтому не выпендривайся. Только получи материал, не мешайся и не наступай никому на ноги. Поняла?
— Конечно, Кит.
— Скажи, что ты все поняла.
— Я поняла, Кит, хорошо? Тебе не стоит ни о чем беспокоиться.
О, она все прекрасно понимала. Наоми осознавала, что это ее шанс, и она уж точно им воспользуется.
Именно по этой причине Наоми, несмотря на постоянные жалобы оператора, упрямо оставалась во все уменьшающейся группе репортеров за желтой лентой, еще долго после основных событий. По крайней мере, событий, которые могли бы дать хорошую картинку для телевидения. И еще долго после того, как помощник шерифа с бесстрастным лицом вежливо, но сухо попросил их: «Пожалуйста, держитесь в стороне».
Приближался рассвет, и с расчисткой было почти покончено.
Черт побери, у меня нет ничего для утренней программы новостей.
Тело молодого помощника шерифа унесли, предположительно для вскрытия, хотя Наоми искренне не понимала, зачем им это понадобилось. Каждый знал, что бедного паренька застрелили единственной пулей, выпущенной в тот день снайпером. Единственной пулей, которая также серьезно ранила федерального агента.
Правда, никто из полицейских этого не подтвердил.
Обломки взорванного внедорожника погрузили на эвакуатор и увезли, как сообщили, в гараж управления шерифа. Хотя сама она это пропустила, пытаясь уговорить невольного свидетеля сказать что-нибудь на камеру.
Черт.
Разбитое стекло вымели с Главной улицы, другой мусор, состоящий из осколков дерева, кирпича, бетона и искореженного металла, также собрали и вывезли. И множество людей работало большую часть ночи, чтобы заколотить разбитые окна в радиусе взрыва. Одна за другой отбыли пожарные машины и несколько машин скорой помощи из соседних округов.
Черный фургон с надписью «Подразделение по разминированию» — за интервью с сотрудниками этого отдела перед камерой, Наоми отдала бы свои лучшие туфли и вероятно даже продала бы душу — уехал еще раньше. Хотя другой более крупный фургон — она предположила, что это своего рода мобильный командный центр — продолжал стоять на улице напротив управления шерифа.
Сзади и спереди фургона стояли вооруженные мужчины в бронежилетах. Они были в полной боевой готовности и даже не пытались выглядеть непринужденно. Агенты и помощники всю ночь продолжали входить и выходить из фургона. Но большие прожектора были размещены так, чтобы ни одна новостная команда не смогла бы заполучить четкий снимок фургона.
Все это делало невозможным отснять хороший материал, а все остальное было чертовски скучно. Даже команды по восстановлению электричества спокойно и методично — с минимумом искр — восстановили энергоподачу практически по всей Главной улице где-то сразу после полночи, а теперь ремонтировали взорвавшиеся трансформаторы.
И ни один из многочисленных агентов ФБР, склоняющихся в ночи, не кинул даже мимолетного взгляда в сторону прессы, не важно, как громко они выкрикивали вопросы.
— Брось, — сухо посоветовал Роб — ее оператор. — Нам следует пойти немного поспать. Они ни черта не скажут. Под запись или нет. Помощники держат языки за зубами, а федералы не так глупы.
— Рано или поздно они вынуждены будут поговорить с нами, — заспорила Наоми.
— Нет, ты не права. Они позволят выступить шерифу, потому что это его город. А правда в том, что они ни черта нам не скажут пока не будут к этому готовы. И если причиной этого взрыва послужила бомба…
— Ты знаешь, что именно так и было.
— Я знаю, что так думают свидетели, но полицейские этого не подтвердили. А если дело в бомбе, можешь быть уверена, пройдут дни — если это вообще когда-нибудь случится — прежде чем чиновники выступят с официальным заявлением. Со всем этим террористическим дерьмом, которое происходит в мире, люди слышат слово «бомба» и начинают паниковать. Никто не хочет вызвать панику, особенно в маленьком, милом городке, который зависит от туристов, по крайней мере, частично.
Наоми перестала слушать сразу после того, как он упомянул о днях, которые пройдут, прежде чем подтвердят наличие бомбы. У нее не было этих дней. Ей и так повезло, что Кит до сих пор не послал сюда другого репортера и не отозвал ее. А если бомба действительно была, он скорей всего именно так и поступит.
Конечно, если только ей не удастся заполучить на камеру что-то действительно первоклассное.
— О чем бы ты ни думала, — проговорил Роб, — пожалуйста, выкинь это из своей белокурой головки. Я бы хотел дожить до почтенного возраста и выйти на пенсию с золотыми часами или чем-то подобным в подарок.
Наоми сладенько ему улыбнулась.
— Ты просто держи камеру наготове и, ради Бога, настрой резкость.
— Эй, Барби, делай свою работу, а я буду делать свою.
— О, я сделаю свою работу. Закрой рот и следуй за мной.
Роб последовал за Наоми, когда она зашагала по направлению к зданию на противоположной стороне Главной улицы. Но не закрыл рот, пока не пробормотал:
— Я не спал всю эту чертову ночь, и будет лучше, если мне удастся снять хоть что-нибудь.
И это желание он будет вспоминать еще очень и очень долго.
Внутри мобильного командного центра было куда более просторное помещение, чем можно было ожидать, даже со всей этой встроенной техникой и другим оборудованием. Тем не менее, на данный момент там было очень тесно, несмотря на то, что большинство агентов и шериф Дункан стояли.
— К сожалению, у нас ненамного больше информации, чем было до твоего отъезда, Миранда.
Специальный агент ООП Дин Ремзи прибыл с первой волной агентов после взрыва и стрельбы. Как одному из старших сотрудников Бишопа, ему пришлось взять на себя руководство и попытаться создать хоть какое-то подобие порядка в этом хаосе на время отсутствия Миранды, которая по-прежнему оставалась ведущим следователем.
Ремзи, который, к тому моменту, как Бишоп нанял его, совсем недавно ушел в отставку из армии, был старше большинства агентов, но в свои сорок пять продолжал оставаться в прекрасной физической форме. Он был достаточно высок и строен. Имел темно-рыжие волосы, спокойные, карие глаза и жесткий взгляд, который давал понять — в любой предстоящей битве его лучше иметь на своей стороне.
Во многом Ремзи сохранил армейскую четкость — передавая и запрашивая информацию, он использовал минимум слов.
— Но мы смогли установить, по крайней мере, несколько фактов. Тони?
— Мы определили личность мужчины, найденного на крыше старого кинотеатра, — послушно доложил Тони. — Хотя это не особо нам поможет. Он местный, и шериф подтверждает, что мужчина был охотником.
— Сейчас даже не сезон, — с тяжелым вздохом сказал Дункан. — Но он всегда следует — следовал правилам. Был аккуратным, осторожным охотником.