— Она борется за жизнь. И, если верить врачам, дела плохи. Пуля снайпера может сотворить ужасные вещи с человеческим телом. — Его голос был сдержанным, ровным. Суровым. — В лучшем случае она была сопутствующим ущербом, оказавшись не в том месте и не в то время. В худшем она являлась целью, которую он намеревался поразить, по каким-то одному ему известным причинам. В любом случае, вы потеряли контроль, который, по вашему мнению, вы имели над ситуацией.
— Он… О ком вы говорите? Кто это сделал?
— Ваш ручной монстр. Сэмюель.
— Он мертв. Сэмюель мертв.
— Скажу только, что он оставил… наследство, которое его пережило. С приказами закончить работу, на которую вы дали ему денег.
— Ублюдок… ублюдок…
Бишоп не стал уточнять, к кому это относится к нему или к убийце — убийцам. А просто сказал:
— А теперь, вы скажите мне, кто был в платежной ведомости Сэмюеля. В вашей платежной ведомости. Потому что это его рук дело. Он объявил войну в Серинед. А также расскажете все что знаете или думаете, что знаете об этой ситуации. Все. И вероятно, всего лишь вероятно, я смогу остановить его и предотвратить бойню.
Серинед
Собакам не удалось напасть на след снайпера, но к четырем часам вечера четверга пара ищеек, считающихся в городе лучшими, нашли помощника шерифа Бобби Сильверс.
Или то, что от нее осталось.
Они нашли ее за чертой города — обнаженное тело лежало в неглубоком кювете рядом с боковой дорогой, и было частично прикрыто влажными гниющими осенними листьями.
Миранда стояла и пристально вглядывалась в бледное лицо, бережно очищенное ею от листьев, едва замечая несвязные проклятия шерифа Дункана и абсолютную неподвижность, и молчаливость остальных помощников и агентов, собравшихся вокруг. Она смотрела на это очень молодое лицо, на которое почти не обращала внимания, пока девушка была жива, вспоминая, как Бобби работала сверхурочно, чтобы найти для них информацию.
Активная. Умная. Амбициозная.
Мертвая.
Наконец, Миранда подняла глаза и обнаружила Дина Ремзи, стоящего рядом.
— Это место сброса тела, но постарайтесь выжать, все, что сможете. Следуйте протоколу о месте преступления, — тихо проговорила она.
— Понял.
Он отошел в сторону, жестом подозвав несколько агентов, чтобы начать работу по систематизированию, фотографированию, маркированию и сбору улик, которые им удастся найти на месте.
— Миранда. — Рядом с ней стоял Тони. — Я чувствую себя так, будто у меня на лбу нарисована мишень, несмотря на бронежилет и деревья вокруг.
— За этим районом наблюдают наши люди, — проговорила она. — По всей территории вне периметра расползлись представители прессы, несмотря на все наши предупреждения. И рядом нет зданий, которые могли бы обеспечить ему обзор. У меня нет подготовки снайпера, но одно могу сказать точно — он был бы дураком, если бы забрался на одно из тех деревьев, с которых нас видно — это слишком близко. До сих пор, он не давал повода считать себя дураком.
Тони огляделся.
— В твоих словах есть смысл. Фактически, даже несколько. И все равно, если мы планируем провести здесь какое-то время, думаю, нам стоит переместить сюда мобильный командный центр. Или мы должны будем вернуться в город.
— И что заставляет тебя считать, что в городе хоть немного безопаснее?
— Ничего конкретного, — признался он. — Но мы сделали все возможное, чтобы очистить город и держать под контролем самые вероятные места наблюдения, поэтому там безопасно настолько, насколько это вообще возможно, пока мы не поймали этого ублюдка. В любом случае, здесь ты больше ничем не можешь помочь — а еще у нас есть все эти папки, которые необходимо просмотреть.
— Вероятно, ты прав. — Миранда знала, что он прав, но ей было сложно отвернуться от этой бедняжки и уйти.
— Когда прибудет подкрепление? — спросила Джейлин.
— В любое время. — Она вытащила сотовый, чтобы проверить сигнал. — Я уточню время прибытия. Почему бы вам двоим не вернуться в командный центр и не начать работу с папками? Я доеду с шерифом.
Не став комментировать то, что шериф, вероятно, останется здесь надолго, Тони просто проговорил:
— Будь осторожна.
Затем повернулся и последовал за Джейлин к одиноко стоящему внедорожнику.
Будь осторожна.
Она и сама чувствовала напряжение. В самом воздухе вокруг них витало покалывающее кожу ощущение опасности, угрозы. Ее опыт подсказывал, что, какую-то часть этих ощущений можно списать на психологию — знать, что на свободе все еще гуляет снайпер, способный снести кому-нибудь в голову с расстояния в сотню ярдов — это нелегко выкинуть из головы, даже ненадолго.
Но было еще кое-что. Несмотря на щит, который охранял ее разум, ее внутреннее я, у Миранды было тревожное ощущение, что в ее броне есть щель и враг знает об этом.
Наконец, она тряхнула головой, признав, что они — она — сделала все возможное, чтобы защитить себя. Оставалось только выполнять свою работу. Она переключила свое внимание на сотовый телефон, и поняла, что нечаянно нажала большим пальцем не на ту кнопку — что было не так уж необычно с таким сложным маленьким аппаратом — и попала в ящик входящих снимков.
Она поняла, что смотрит на четкую цветную фотографию — фотографию Дайаны, лежащей в луже крови не так далеко от места, где в тот момент стояла Миранда.
Она несколько секунд смотрела на снимок, затем решительно удалила его, жалея, что нельзя так же легко удалить эту картину из памяти. Миранда вернулась к экрану звонков, только чтобы обнаружить — сигнала нет.
Вздохнув, Миранда вернула сотовый в специальный чехол на поясе. Затем коснулась крошечного устройства, скрытого в ухе.
— Гейб?
Помехи.
Она прикинула, что находится не дальше чем в двух милях от командного центра, вероятно даже меньше. Очевидно, достаточно далеко, чтобы потерять неустойчивый сигнал, который был у них ближе к центру города. Случайно или намерено, Серинед оказался мертвой зоной по части связи.
Вот это выражение.
Полагая, что Гейб в соответствии с приказами наблюдает за этим местом, Миранда выбросила из головы отсутствие связи как нечто, что не в состоянии контролировать и переключила свое внимание на шерифа Дункана.
— Дес?
— Это убьет ее мать. Я рассказывал тебе о ее матери, верно?
— Да, рассказывал.
Он много говорил на протяжении последних сумасшедших часов, пока они искали его молодую помощницу, поэтому Миранда знала, что Бобби Сильверс жила со своей овдовевшей матерью в маленьком домике на другом конце города. Они остались вдвоем, после того как много лет назад умер отец Бобби.
— Я просто… я не понимаю. Она была милым ребенком. Кто мог причинить ей такую боль?
Он выглядел намного старше, чем всего несколько дней назад, а на его лице пролегли глубокие морщины. Его глаза были красными и напуганными. Он жестом показал на тело, открытое достаточно, чтобы все могли разглядеть некоторые из многочисленных порезов и более глубоких ран, которые без сомнений ее и убили.
Миранда сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.
— Я не знаю, к лучшему или к худшему, но могу сказать, что для него она не была личностью. Не была девочкой, которая жила со своей больной матерью, девочкой, которая упорно трудилась, потому что хотела стать полицейским. Для него она была всего лишь… вещью. Возможно, просто экспериментом — как долго продержится человек, прежде чем истечет кровью до смерти.
— Господи!
Она положила руку ему на плечо.
— Дес, теперь позволь другим позаботиться о ней. Ты знаешь, что к ней отнесутся со всем уважением.
— Я просто не хочу… оставлять ее.
— Я знаю. Но есть кое-что, что ты и я должны сделать, и лучше всего сделать это как можно скорей, до того как пресса или услужливый соседи или еще кто-то опередит нас.
Дункан посмотрел на нее, его глаза были полны страха.
Миранда кивнула.
— Мы должны сказать ее матери.