Ей едва хватило времени, чтобы воспринять все это, до того как она поняла, что Демарко бросается к ней. Как раз когда он сбил ее с ног и увлек на землю, она почувствовала, как что-то дернуло ее за плечо, и услышала отдаленный, глухой треск выстрела.
У Дайаны было практически сверхъестественное ощущение направления — талант, который она обнаружила только в прошлом году. Но ее физическая форма и выносливость в отличие от большинства членов команды были по-прежнему ниже нормы.
И она ненавидела это.
Неважно сколько раз Квентин или Миранда напоминали ей, что она практически всю свою сознательную жизнь провела в тумане, а ее чувства были притуплены различными лекарствами и за то короткое время, что Дайана вернулась к нормальной жизни, она уже многое успела нагнать. Но она не могла избавиться от ощущения, что должна была… быть сильней к этому моменту. Как минимум, физически.
— Ты сильней, нежели считаешь, — говорил ей Бишоп, всего лишь пару недель назад.
Да, верно.
Правда в том, что она всю свою жизнь бездумно и отстраненно плыла по течению, ни к чему не имея отношения. Дайана очень хотела поверить, что все доктора, которые пробовали на ней очередные препараты, терапию или лечение, на самом деле действовали исходя из ее интересов, и в глубине души искренне верили, что она страдает от некой неизвестной умственной болезни. Но она прекрасно знала, что ее отец является очень состоятельным и могущественным человеком. И Элиот Бриско получает все, что только пожелает.
Он хотел держать жизнь единственной дочери под контролем. И хотя отец по-прежнему заявлял, что действовал исключительно из любви и беспокойства, Дайана пришла к выводу, что им управляла необходимость контролировать то, что принадлежит ему. Кроме того, им руководил глубинный страх перед тем, чего он не понимал.
Например, экстрасенсорные способности.
Дайана попыталась оттолкнуть от себя болезненные мысли. Она жалела, что в последние несколько месяцев отец удвоил свои усилия, пытаясь еще раз убедить ее, что она совершила ошибку, присоединившись к ФБР. И особенно к ООП.
Она пришла к выводу, что отец не случайно увеличил давление именно в тот момент, когда ее привлекли к первому полевому заданию.
Осознанно или нет, но он точно знал, как подорвать уверенность дочери в себе.
Не обращай на него внимания. Черт, сконцентрируйся на работе.
Облокотившись на ближайший клен, чтобы перевести дыхание, Дайана решила, что двигаться кратчайшим путем, оказалось не такой уж хорошей идеей. Попытка избежать длинной дороги, состоящей из множества поворотов и изгибов, ради более короткого пути, означала, что ей придется чертовски сильно постараться и перебраться через гору.
— Черт с этими трудностями, — пробормотала она себе. — Ты окружена людьми, которые даже представления не имеют, что значит бросить начатое дело.
Это напоминание не прибавило ей уверенности, но, по крайней мере, заставило оторваться от дерева и пойти дальше.
Вверх.
Менее чем в двадцати ярдах от вершины, она остановилась, чтобы прислониться к другому дереву, но в этот раз не только из-за горящих ног и выскакивающего сердца.
Рядом был Квентин.
Это ощущение… странное. Больше чем просто знание, это была ощутимая связь, которую она не могла объяснить и пока отказывалась подробно исследовать. Даже после всех этих месяцев Дайана неизменно ловила себя на том, что сопротивляется этой сильнейшей внутренней тяге, не позволяя себе чувствовать влечение к Квентину, тогда как все ее инстинкты настаивают на этом.
Бишоп сказал, что это происходит потому, что она слишком долго жила под чужим контролем. Поэтому когда все медикаменты покинули ее организм, и власть отца над ней была прервана как юридически, так и практически, она инстинктивно начала бороться за свою независимость — даже против связи, которая ничем ей не угрожает.
Он сказал это совершенно неожиданно, обучая ее нескольким основным движениям боевых искусств. И Дайана с негодованием посчитала, что он сделал это, только чтобы отвлечь ее и сохранить свое превосходство в состязании. А потом она хорошенько поразмыслила над его словами. Сначала она признала, что Бишопу едва ли был необходим отвлекающий маневр, учитывая его мастерство. И затем поняла, что он прав, а она сама никогда не подняла бы эту тему. И его слова были именно тем, что ей необходимо было услышать.
Что вполне логично. Бишоп, как поняла Дайана, был именно таким. Он улавливал вещи, которые люди не хотели обсуждать, и фактически заставлял их это делать.
Или, по крайней мере, задуматься о них. Она не желала обсуждать именно эту тему и тут же ощетинилась. Дайана просто не была готова говорить о своем отце и обо всем том багаже, который он ей оставил. Только не с Бишопом.
И только очень редко и коротко с Квентином.
Это заставляло ее чувствовать себя ужасно виноватой, хотя Дайана и была абсолютно уверена, что он прекрасно знал, что творится в ее голове. Квентин проявил весьма нетипичное терпение и не только не потребовал, но даже не попросил от нее никаких обязательств. Он дал ей время, в котором она так нуждалась, чтобы примириться с новой жизнью и удивительными способностями, и с их внутренней связью, которая не имела ничего общего с доминированием.
По крайней мере, она думала, что именно поэтому он не…
— Дайана?
Слава Богу, он не телепат.
— Привет. — Она с облегчением заметила, что успела отдышаться и ее голос звучит нормально, хотя она и была не в форме.
— Мы слышали выстрелы. — Квентин не вытащил свое оружие, но было очевидно, что он напряжен, а его взгляд настороженно осматривал окрестности.
— Мы с Холлис столкнулись с медведем. — Когда он быстро перевел взгляд на ее лицо, Дайана добавила: — Не буквально. Но мы вынуждены были напугать его. Он нашел кое-что, Квентин. Еще одно тело. Или то, что осталось от него.
— Черт. Убийство?
— Мы так думаем.
Он быстро выдохнул.
— Хорошо. Миранда направляется сюда с парой помощников Дункана. Она сказала, что Риз будет там с Холлис еще до того, как мы доберемся до них.
— Как она узнала… — Дайана оборвала себя, когда до нее дошло.
Квентин кивнул
— Я никогда до конца не понимал, как они с Бишопом делают это, но, кажется, они всегда знают, где находится каждый из нас относительно них и друг друга.
— Это немного… тревожит, — призналась Дайана.
— Ты привыкнешь. — Он замолчал, размышляя, а затем добавил: — Или нет. Ладно, пошли.
— И ты полагаешь, что я смогу найти дорогу обратно.
— Я знаю, что ты можешь найти ее. — Его голос был сух. — Ты так же хороша, как и компас.
— Мое единственное умение, — пробормотала Дайана.
— Одно из многих. Твой отец опять звонил прошлым вечером?
— Он звонит почти каждый вечер, — сказала она, пытаясь говорить так, чтобы голос звучал беззаботно. — Он чертовски упрям. И что?
— Не позволяй ему подорвать твою уверенность в себе. Дайана, ты — ценный член этой команды, потому что у тебя есть способности и умения. Если ты не заметила, ООП не та команда, к которой слишком легко присоединиться. И никто не попадает внутрь, пока Бишоп не убедится, что они могут внести свой вклад в расследование.
— Да, но…
— Никаких но. Ты заслужила это. Хорошо?
Спустя минуту Дайана кивнула.
— Хорошо. — Она повернулась, чтобы пойти обратно по своим следам, радуясь, что путь назад по большей части идет вниз по склону. — Думаешь у нас два убийцы? — спросила она через плечо.
— Скорей всего нет. С нами случались, конечно, и более странные вещи, но шансов мало.
— Это именно то, что мы… — Звук выстрела оборвал ее речь, и Дайана резко остановилась, повернувшись к Квентину. — Что за черт?
— Винтовка. А ни у кого из нас нет винтовки.
— Откуда стреляли? Я не могу сказать со всем этим эхом.
— Думаю, звук пришел с другой стороны долины.
— Охотник?
— Не думаю.
Дайну не надо было просить продолжить свой путь. Или поторопиться.