Последние недели войны и запоздалая эвакуация были гораздо более опасны, чем выселения, последовавшие за окончанием войны. В последние четыре месяца войны немцы страдали так, как другие гражданские страдали в течение предыдущих четырех лет войны на Восточном фронте, во время наступления и отступления Вермахта. Миллионы людей бежали от нападения немцев в 1941 году, миллионы людей с 1941 по 1944 год были угнаны на работы, миллионы людей заставил эвакуироваться отступавший в 1944 году Вермахт. Гораздо больше советских и польских граждан погибли, спасаясь от немцев, чем погибло немцев, бежавших от советских солдат. Хотя такие перемещения не были политикой преднамеренного уничтожения (и по этой причине почти не были затронуты в настоящей монографии), бегство, эвакуация и принудительные работы привели – прямо или косвенно – к смерти нескольких миллионов советских и польских граждан. (Немецкая политика преднамеренного массового уничтожения погубила дополнительно десять миллионов человек)[677].
Война велась во имя немецкой расы, а закончилась безразличием к немецкому гражданскому населению. Таким образом, огромная часть ответственности за смерти, связанные с бегством и выселением, лежит на нацистском режиме. Немецкое гражданское население достаточно знало о немецкой политике времен войны, чтобы понимать, что им придется бежать, но их бегство не было хорошо организовано Германским государством. Без сомнения, высшее командование позволяло соответствующее поведение многих советских солдат, а Сталин даже ожидал его, однако Красной армии не было бы в Германии, если бы Вермахт не вторгся в Советский Союз. Сталину нравилась этническая гомогенность, но эту идею сделала неизбежной политика Гитлера, а не только Москвы. Выселения сами по себе были результатом международных договоренностей между победителями и жертвами.
* * *
В конечном итоге, выдворения были еще одним способом, которым Сталин выиграл гитлеровскую войну. Забрав у Германии столько территории от имени Польши, Сталин гарантировал, что поляки будут признательны советской военной мощи. Кто, если не Красная армия, мог защитить эту западную польскую границу от восставшей Германии в будущем?[678]
В те годы Польша была нацией, пребывающей в движении. Тогда как немцам пришлось двигаться на запад, в Западную Германию, полякам тоже пришлось двигаться на запад, в западную Польшу. Когда немцев вычистили из коммунистической Польши, поляков вычистили из Советского Союза. Несмотря на то, что все польские политические партии, в том числе коммунисты, были против этого, Советский Союз снова аннексировал земли, которые составляли Восточную Польшу. У людей, которых потом «репатриировали» (Сталин использовал такое название-эвфемизм) в Польшу, не было причин любить коммунизм или Сталина. Однако они были прикреплены к коммунистической системе. Коммунисты могли забрать землю, а могли и дать ее; могли выгнать людей, а могли дать им пристанище. Люди, которые одновременно потеряли свои старые дома и приобрели новые, очень зависели от тех, кто мог их защитить. А это могли быть только польские коммунисты, которые обещали, что Красная армия будет защищать приобретения Польши. Как идеология коммунизм мало что мог предложить Польше и никогда не был там очень популярен, но сталинская этническая геополитика заняла место классовой борьбы, создав новому режиму прочную базу поддержки (если не сказать, легитимности)[679].
Американцы и британцы поддержали идею выселения на Потсдамской конференции в ожидании демократических выборов в Польше. Этого, однако, не произошло. Вместо этого первое послевоенное правительство, в котором доминировали коммунисты, запугивало и арестовывало оппонентов. Американцы тогда начали видеть линию Одера-Нейсе как зацепку, которую можно использовать против Советского Союза. Когда американский госсекретарь поставил под сомнение постоянство этой линии в сентябре 1946 года, он усиливал американское и ослаблял советское влияние на Германию среди немцев, не смирившихся с потерей территории и с выселениями. Но он также помогал упрочить советскую позицию в Польше. Польский режим провел парламентские выборы в январе 1947 года, но результаты сфальсифицировал. Американцы и британцы тогда поняли, что их шансы влиять на Польшу исчезли. Станислав Миколайчик, премьер-министр польского правительства в изгнании, вернулся, чтобы принять участие в выборах как глава крестьянской партии. Теперь ему пришлось бежать[680].
677
Об обсуждении разницы между политикой преднамеренного уничтожения и другими формами смертности см. разделы «Вступление» и «Заключение».
678
Саймонс хорошо пишет о геополитических проблемах (см.:
679
О связи между войной и захватом власти коммунистами вообще см.:
680
О государственном секретаре Джеймсе Бирнсе и меняющейся американской позиции см.: