Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным [Bloodlands: Europe Between Hitler and Stalin]

Почти половина урожая (неиспорченного) была вывезена из Советской Украины в 1931 году. Многие колхозы смогли выполнить возложенные на них нормы по реквизиции, только сдав и посевное зерно. Сталин 5 декабря приказал, чтобы колхозы, не выполнившие годовой план, сдали все свои посевные запасы. Возможно, Сталин полагал, что крестьяне прячут зерно, а угроза отобрать посевной материал заставит их сдать спрятанное. Однако к тому времени у многих из них действительно ничего уже не было. К окончанию 1931 года многие крестьяне уже начинали голодать. Не имея собственной земли и с минимальной возможностью сопротивляться реквизициям, они просто не могли обеспечить себе достаточно калорийного питания. Потом, в начале 1932 года, у них не было посевного зерна, чтобы посеять озимые. Партийное руководство Украины попросило о посевном зерне в марте 1932 года, но к тому времени посевная уже откладывалась, и это значило, что осенний урожай будет плохим[36].

В начале 1932 года люди просили о помощи. Украинские коммунисты взывали к своим руководителям по украинской Коммунистической партии, чтобы те попросили Сталина пригласить Красный Крест. Колхозники пытались писать письма государственному и партийному руководству. Одно из них, после нескольких абзацев формальной административной прозы, заканчивалось горькими словами: «Дайте хлеба! Дайте хлеба! Дайте хлеба!» Украинские коммунисты написали Сталину напрямую, в обход Косиора, в раздраженном тоне: «Как мы можем строить социалистическую экономику, когда мы все обречены на голодную смерть?»[37]

Советские власти ясно осознавали угрозу массового голода; осознавал ее и Сталин. Партактивисты и офицеры НКВД писали несчетное количество донесений о случаях смерти из-за голода. В июне 1932 года руководитель Компартии Харьковской области писал Косиору, что о голоде докладывают во всех районах вверенной ему области. Косиор получил письмо от комсомольца 18 июня 1932 года с детальным описанием того, что на тот момент, видимо, стало уже очень привычным: «Колхозники идут в поля и исчезают. Через несколько дней находят их трупы и безо всяких эмоций, как будто это нормально, хоронят в могилах. На следующий день можно найти тело того, кто только что копал могилы для других». В тот же день, 18 июня 1932 года, Сталин сам себе признался, что в Советской Украине «голод». За день до этого украинское партийное руководство просило о продовольственной помощи. Он не разрешил. Ответил, что все зерно в Советской Украине должно быть собрано согласно плану. Они с Кагановичем условились, что «вывозить обязательно необходимо немедленно»[38].

Сталин прекрасно знал (в том числе и по личным наблюдениям), что за этим последует. Он знал, что при советском строе голод возможен. Голод прокатился по России и Украине во время гражданской войны и после нее. Плохие урожаи в сочетании с реквизициями принесли голод сотням тысяч крестьян в Украине, особенно в 1921 году. Нехватка продовольствия была одной из причин, по которым Ленин пошел на компромисс с крестьянами. Сталин прекрасно знал об этой истории, в которой и сам принимал участие. То, что сталинская политика коллективизации могла вызвать массовый голод, тоже было ясно. До лета 1932 года, насколько Сталину было известно, более миллиона человек умерли от голода в Советском Казахстане. Сталин обвинил секретаря Казахского крайкома ВКП(б) Филиппа Голощекина, но он, должно быть, осознал некоторые из структурных проблем[39].

Сталин, мастер личностной политики, представил украинский голод в личностных терминах. Его первым импульсом (и тенденцией вообще) было видеть в голоде украинских крестьян предательство со стороны членов украинской Коммунистической партии. Он не мог допустить мысли, что виной была его собственная политика коллективизации; проблема виделась ему в исполнении, в местном руководстве – в чем угодно, но только не в самом замысле. Проталкивая идею трансформации в первой половине 1932 года, он считал, что проблемой было не страдание людей, а опасность опорочить политику коллективизации. Он жаловался, что голодающие украинские крестьяне уезжали из своей республики и деморализовывали других советских граждан своим «нытьем»[40].

36

Kuśnierz R. Ukraina w latach kolektywizacji і wielkiego głodu. – Pp. 102–103; Davies R.W., Wheatcroft S.G. The Years of Hunger. – Pp. 112–114.

37

О Красном Кресте см.: Davies R.W., Wheatcroft S.G. The Years of Hunger. – Pp. 112–113. Цитаты: Колективізація і голод на Україні 1929–1933 / За ред. Кульчицького С.В. – Київ: Наукова думка, 1993. – С. 434; Кульчицький С.В. Трагічна статистика голоду // Голод 1932–1933 років на Україні: Очима істориків, мовою документів / За ред. Рудих Ф.М., Кураса І.Ф., Панчука М.І., Пирога П.Я., Солдатенко В.Ф. – Київ: Видавництво політичної літератури України, 1990.  – С. 151.

38

Про докладные о голодных смертях см.: Kuśnierz R. Ukraina w latach kolektywizacji і wielkiego głodu. – Pp. 104–105. О Сталине см.: The Stalin-Kaganovich Correspondence 1931–36 / Ed. by Davies R.W., Khlevniuk O.V., Rhees E.A., Kosheleva Liudmila P., Rogovaya Larisa A. – New Haven: Yale University Press, 2003. – P. 138. Про просьбу о продовольственной помощи см.: Stalinʼs Letters to Molotov / Ed. by Lih L.T., Naumov O.V., Khlevniuk O. – New Haven: Yale University Press, 1995. – P. 230. Про Кагановича (23 июня 1932 года) см.: Famine in Ukraine 1932–1933: Genocide by Other Means / Ed. by Hunczak T., Serbyn Roman – New York: Shevchenko Scientific Society, 2007. – P. 119.

39

Cameron S. The Hungry Steppe. – Раздел 2; Pianciola N. The Collectivization Famine in Kazakhstan // Hunger by Design: The Great Ukrainian Famine in Its Soviet Context / Ed. by Hryn H. – Cambridge: Harvard University Press, 2008. – Pp. 103–112; Hungersnot: Authentische Dokumente über das Massensterben in der Sowjetunion. – Vienna, 1933. – P. 119.

40

Цит.: The Stalin-Kaganovich Correspondence. – P. 138. О предрасположенности Сталина персонализировать политику см.: Kulczycki S. Hołodomor. – P. 180; Kuśnierz R. Ukraina w latach kolektywizacji і wielkiego głodu. – P. 152.