Из 143 810 человек, арестованных по обвинению в шпионаже в пользу Польши, расстреляно было 111 091. Не все, но подавляющее большинство из них были поляками. Несоразмерно много поляков также пострадали во время «кулацкой операции», особенно в Советской Украине. Если принять во внимание количество смертей, соотношение смертных приговоров к количеству арестов и риск ареста, то этнические поляки пострадали за время Большого террора сильнее, чем какая-либо другая группа Советского Союза. По скромным предположениям, около восьмидесяти пяти тысяч поляков были расстреляны в 1937-м и 1938 годах, а это значит, что поляки составляли восьмую часть от общего количества жертв Большого террора (681 692 человек). Это поразительно высокий процент, учитывая, что поляки были крошечным национальным меньшинством в Советском Союзе и составляли менее 0,4% от общего населения. У советских поляков вероятность погибнуть во время Большого террора была примерно в сорок раз выше, чем у других советских граждан[205].
«Польская операция» стала образцом для серии других национальных операций. Все они были направлены на диаспорные национальности, «вражеские национальности», по новой сталинской терминологии, на группы с реальными или воображаемыми связями с иностранными государствами. В «латвийской операции» было расстреляно около 16 573 человек за шпионаж в пользу Латвии. Еще 7998 советских граждан были расстреляны за шпионаж в пользу Эстонии, а 9078 – в пользу Финляндии. Суммарно в ходе национальных операций (включая и «польскую операцию») было расстреляно 247 157 человек. Эти операции были направлены против этнических групп, которые – вместе взятые – составляли всего лишь 1,6% советского населения, однако составили не менее 36% от общего числа жертв Большого террора. Таким образом, у членов преследуемых национальных меньшинств вероятность быть расстрелянными во время Большого террора была более чем в двадцать раз выше, чем у обычных советских граждан. У арестованных во время национальных операций также был высокий шанс погибнуть: во время «польской операции» вероятность расстрела составляла 78%, а во всех национальных операциях, вместе взятых, эта цифра достигала 74%. Если у советских граждан, арестованных в ходе «кулацкой операции», были равные шансы на расстрел и ссылку в лагерь, то у арестованного в ходе национальной операции шанс быть расстрелянным составлял три из четырех. Пожалуй, это было скорее совпадением во времени, чем знаком особенно летального намерения: основная масса арестов в ходе «кулацкой операции» произошла раньше, чем основная масса арестов в ходе национальных операций. В целом, чем позже был арестован советский гражданин во время Большого террора, тем большей была вероятность его расстрела по той простой причине, что в ГУЛАГе не было мест[206].
Хотя Сталин, Ежов, Балицкий, Леплевский, Берман и другие связывали польскую этничность с советской безопасностью, уничтожение поляков не улучшило международного положения Советского государства. За время Большого террора было арестовано больше людей в качестве польских шпионов, чем немецких и японских шпионов вместе взятых, но мало кто из арестованных (а очень возможно, что вообще никто) действительно занимался шпионажем в пользу Польши. В 1937 и 1938 годах Варшава осторожно соблюдала политику равноудаленности от нацистской Германии и Советского Союза. Польша не вынашивала планов наступательной войны на Советский Союз[207].
Возможно, Сталин считал, что уничтожение поляков ничему не повредит. Он был прав, думая, что Польша не будет союзницей Советского Союза в войне с Германией. Поскольку Польша простиралась между Германией и Советским Союзом, она не могла быть нейтральной ни в какой войне за Восточную Европу: ей надлежало либо сопротивляться Германии и быть побежденной, либо же стать союзницей Германии и вторгнуться в Советский Союз. При любом варианте массовое уничтожение советских поляков не навредит интересам Советского Союза, пока интересы Советского Союза не имеют ничего общего с жизнью и благополучием его граждан. Даже такие циничные размышления были ошибочны: как отмечали озадаченные дипломаты и шпионы в то время, Большой террор оттянул на себя огромную часть энергии, которую можно было с пользой направить в иное русло. Сталин неправильно понимал положение и проблему безопасности Советского Союза, а более традиционный подход к вопросам разведки мог бы сослужить ему лучшую службу в конце 1930-х годов.
205
Про цифру 111 091 см.:
206
Сравните с почти идентичными подсчетами Морриса (
207
Про сравнительное число арестов см.: