– Я все разрешения получил. Даже отец Павел не возражает.
Полуянов вспомнил, как подослал в деревню друзей, чтобы те передали священнику деньги на иконостас. Вспомнил о том, как опять же через друзей дал строительные материалы на ремонт церкви. Естественно, отцу Павлу потом ничего не оставалось, как согласиться.
– Нельзя так близко от святого места ставить туристический комплекс. И тем более нельзя брать воду для бассейна из Святого источника.
«Откуда он знает, что мы собираемся наполнять бассейн водой из источника?» – подумал Полуянов.
– Вы подумайте хорошенько, – предложил Холмогоров. – Это не страшно, что вы уже потратили деньги. Проект можно поменять, найти способ наполнять бассейн водой из реки. Главное, чтобы место осталось нетронутым.
Полуянов пожал плечами, понимая, что менять ничего не станет.
– Если вода в источнике исчезнет, вы себе этого не сможете простить.
– Почему она исчезнет? Она течет, наверное, уже лет тысячу, если не больше.
– По воле Божьей, – тихо произнес Холмогоров. – Пока источник никто не трогал, он жив. Одно неосторожное движение, и он может умереть. Вода – живая.
– Вы преувеличиваете, – пробормотал Антон.
Священнику хотелось приостановить спор Холмогорова и Полуянова, но он боялся вмешиваться.
Настроение у Полуянова окончательно испортилось.
– Я подумаю, – бросил он дежурную фразу и, чувствуя спиной взгляд Холмогорова, зашагал по тропинке.
Грушин нагнал Антона, взял его за локоть.
– – Не обращай внимания. Он приехал и уедет. А нам здесь жить.
– Он из-за источника сюда приехал?
– Говорят, из-за иконы. Ты же слышал, что в церкви икона кровью плачет?
Григорий Грушин остановился, широко расставил руки, как бы пытаясь удержать Полуянова.
– Ты чего? – спросил Антон.
– – Слушай, тут ведь у нас человек интересный появился.
– Какой человек?
– Дом мельника купил на омуте. Ну там, где раньше мельница была… Забыл, что ли, куда мы в детстве бегали?
– Почему забыл, помню… – Полуянов прикрыл глаза. Вспомнил большой полуразрушенный дом из красного кирпича, черные сваи, торчащие из-под воды, и сам омут, пользующийся у местных дурной славой.
– Так вот, мужик приехал откуда-то издалека и поселился там. Дом отремонтировал, да так быстро! Осенью начали, зимой работали, к весне дом был уже готов.
– Ну и что из того? – спросил Полуянов, пытаясь отстранить Григория.
Но тот стоял на тропинке как вкопанный, не позволяя Антону ступить и шагу.
– Если чего задумал – надо сразу делать, иначе не получится. Ты что, с этой гадостью на спине всю жизнь ходить собрался? Знахарь он… – Григорий уже не обращал внимания на Марину, словно ее здесь и не было. – Ну, скажи, так и будешь всю жизнь мучиться?
Как и всякий подвыпивший человек, Григорий был преисполнен энтузиазма и готовности сию же минуту помочь ближнему.
– К чему ты клонишь?
– Надо идти к нему прямо сейчас. Здесь же совсем недалеко.
– И что он?
– Чудной мужик, – нашел нужное слово Грушин, – замысловатый какой-то. Мне кажется, он тебе поможет. Нутром чую!
Возвращаться к столу Антону не хотелось.
От разговора с Холмогоровым на душе остался неприятный осадок. Полуянов понимал, окажись он сейчас рядом с Красновым и Петровичем, обязательно начнет спорить, а потом спор перейдет в ссору.
– Пошли, – потащил за локоть Полуянова Григорий.
Марина постояла в нерешительности, а затем громко крикнула, прижав ладони ко рту:
– Сергей, мы скоро вернемся!
Краснов издалека лишь махнул в ответ рукой.
У дощатого высокого забора они приостановились. Решимости у Григория не убавилось.
То ли алкоголь действовал, то ли он действительно сильно хотел помочь ближнему.
Григорий постучал по доскам так сильно, что забор завибрировал.
– Заходите, – раздался со двора мужской голос.
Григорий толкнул калитку и первым вошел во двор. Хозяин стоял у дома в белой рубашке, заправленной в вельветовые брюки, и в рыжих сандалиях на босу ногу, на ноге не было одного пальца. Голову прикрывала соломенная шляпа с широкими полями. Григорий представил мужчину, а имя женщины напрочь забыл.
Антон ожидал увидеть седобородого благообразного старика, именно таким он представлял себе народных целителей. Перед ним же стоял идеально выбритый смуглый мужчина с прозрачными голубыми глазами. То, что он умен, Полуянов почувствовал сразу. Да и силой от этого человека веяло какой-то неземной, нездешней.
Илья Ястребов перебирал в пальцах четки с серыми камешками, делал это машинально, не глядя на руки. Прислушавшись, Антон уловил определенный ритм в перестуке камней.
И вновь, как и в прошлый раз, Илья Ястребов отправил Григория за ворота. Тот не возражал.
– А вы останьтесь, – мягко сказал Илья Марине и пригласил войти в дом.
Антон, помнивший дом мельника полуразрушенным, был изумлен. Богато и со вкусом обставленная комната. Правда, в обстановке чувствовалось что-то театральное, ненастоящее.
Уж слишком чисто, слишком светло. Окна прикрывали жалюзи. Над камином, сложенным из дикого камня, висел бычий череп с золочеными рогами. И что поразило Полуянова, он не увидел ни одной книги.
– Присаживайтесь, – хозяин указал на широкий кожаный диван перед стеклянным журнальным столиком.
Массивная хрустальная пепельница, деревянный ящик с тонкими сигарами, серебряный ножик для обрезания кончиков сигар, стильная бензиновая зажигалка с гравировками. Марине и Антону показалось, что они перенеслись на тысячи километров далеко-далеко в тропики, а за окнами ни лес и река, а пальмы и океан.
В воздухе даже стоял запах моря и свежего морского ветра.
– Я так и не узнал, как вас зовут, – с легкой улыбкой проговорил Илья Ястребов, глядя на женщину.
– Марина.
– Марина… – будто пробовал на вкус имя, повторил хозяин дома. – Хотите выпить?
– Честно признаться, мы только что из-за стола.
– Вам не повредит, – убежденно произнес Илья и поставил на стол три массивных стеклянных стакана и керамическую пузатую бутылку.
– Со льдом? Без?
– Мне неудобно, это Григорий настоял зайти к вам.
– Я все понимаю. Здесь редко можно увидеть таких людей, как вы, – и Илья Ястребов вскинул руку, предупреждая возражения.
Густая темная жидкость полилась в стаканы.
Волна южного экзотического аромата поднялась над столом, распространяясь по комнате.
– Местный самогон неплох, – усмехнулся Илья, – но это вещь не хуже. Попробуйте.
Ром буквально впитывался в язык, впитывался в ткань, как вода в губку.
– Действительно, вкусно.
– А если еще закурить сигару, станет совсем хорошо, – хозяин дома подвинул ящичек к Антону.
Бизнесмен взял тонкую сигару, повертел в пальцах.
– Я вижу, вы не часто курите сигары. Позвольте, – и Ястребов ловко срезал кончик, бросил его в пепельницу. – Рекомендую макнуть ее в ром.
Марина слегка ошалела. Она и предположить не могла, что в здешних местах за простым дощатым забором существует подобный оазис утонченной цивилизации.
Ястребов тоже закурил. Сигару он держал привычно, не рисуясь.
– Я знаю, что вас беспокоит, – испытующе глядя на гостя, произнес Ястребов. – Дайте руку.
Он глянул на ногти, на запястья, на голубые ниточки вен, будто пересчитал их взглядом.
– Покажите спину, не стесняйтесь.
Антон взглянул на Марину. Ястребов улыбнулся понимающе, мол, к чему церемонии, я имею представление о ваших отношениях. Антон повернулся боком. Поднял рубашку. Он был похож на ребенка, попавшего на прием к доктору. Зависло продолжительное молчание. Ястребов неподвижным взглядом смотрел на многочисленные язвы.
– Когда выпиваете, вам легче? – спросил хозяин.
Антон кивнул.
– Это не метод. Я подумаю, что можно сделать, – задумался Ястребов и тут же добавил:
– Нет, пока еще не опускайте.
Он плеснул в пустой стакан немного рома и властно сказал женщине: