Я запер все двери и поднялся в свой офис.
На столе выросла кипа бумаг. За окном офиса визжали пилы и приспособления, режущие фанеру. Я взял телефон и позвонил Делу Бонифейсу. Никто не отозвался. Потом я набрал номер, который был нацарапан на стене над телефоном продавца яхт.
— Спэдин Эквити, — отозвался женский голос.
— Спэдин Эквити, — повторил я. — Я совершенно разбит и душой, и телом.
— Хорошо, — мгновенно отреагировала женщина. — Чем могу помочь?
— Пару дней назад вам должен был позвонить Эд Бонифейс, — сказал я. — Мне было бы очень приятно, если бы кто-нибудь мог сообщить мне, с кем он говорил.
— У нас шестьсот двенадцать абонентов, — ответила женщина. — Сожалею.
После этого не имело смысла звонить снова. Я отсутствовал почти две недели, и за это время накопилось много дел. Я отдельно разобрал звонки от разного рода лиц мужского пола, а остаток утра провел в изучении объявлений от торговцев строевым лесом. Я знал: чтобы расплатиться с Гарри, нужны только наличные.
И Гарри тоже знал об этом. Круглолицый и пухлощекий, он заглянул ко мне в полдень и спросил:
— Как идет подсчет сбережений?
— Отлично, — ответил я с деланной симпатией, которой в действительности не испытывал к нему. — Нашел новую работу?
Гарри ответил короткой улыбкой, которая свидетельствовала о том, что он знает, черт возьми, о моей неспособности переходить предел дозволенного в разговоре о деньгах.
Зазвонил телефон.
— Проклятье! — раздался голос. — Где ты был, Джеймс? Я пытаюсь поймать тебя вот уже три дня.
— Здесь и там, — неопределенно ответил я. — Чем могу быть полезен, Чарльз?
Чарльз Ллойд был настоящим брокером. Таким именно хотел бы стать и Дел Бонифейс в один прекрасный день, если бы его мечты внезапно осуществились. Он специализировался на быстроходных, красивых, дорогих яхтах.
— Победы тебе в дальнейших гонках! — пожелал он.
— Почему ты сейчас заговорил об этом?
— Я хочу внести в список твою яхту. Ты же знаешь, как я отношусь к гонкам на многокорпусных судах.
Я знал. Он считал их слишком быстрыми, слишком опасными и слишком небрежно построенными. И девять против одного — он был прав.
— Выиграешь еще пару гонок на ней, а потом я могу ее продать для тебя.
— И за сколько?
— Ты будешь плакать, когда узнаешь, — пообещал Чарли.
— Назови сумму, — попросил я. Он назвал. — Уже готов продать, — ответил я. — Почему бы и нет?
Когда я положил трубку, Гарри все еще был тут. Я знал по собственному опыту, что подслушать телефонный разговор из моего кабинета не составляет особого труда. Улыбка на его лице исчезла, и уголки пухлых губ опустились. Это было неудивительно, потому что Чарльз назвал сумму, за которую легко можно было выкупить долю Гарри и кое-что даже осталось бы. При условии, если я выиграю гонку.
— Есть еще что-нибудь, что мы должны обсудить? — спросил я.
— О, — ответил он задумчиво, будто я прервал нескончаемый поток его мыслей. — Нет. Ничего. — И он вышел.
Во время ленча я начал просматривать почту. Агнес прислала номер журнала «Пари Уик-энд». На обложке красовалась фотография яхты «Секретное оружие», вылетающей на парусах из Шербура.
Мы все стояли на ветру, ухмыляясь и показывая свои зубы, как разозлившиеся обезьяны. На корме было еще несколько французов и Джон Доусон — великолепная впечатляющая картина!
Статья в самом журнале оказалась даже лучше, чем я предполагал. В ней говорилось о том, что французские гонщики на яхтах с несколькими корпусами должны быть начеку, так как в англичанах все еще жив дух Дюнкерка. Поэтому такие гонщики, как Джеймс Диксон и Чарли Эгаттер, не пожалеют своих сил, чтобы добиться победы. А что, требовательно ставился вопрос в статье, что бы произошло, если бы мы получили достаточное количество денег от спонсоров? Мы могли бы стать серьезными соперниками всем участвующим в гонках многокорпусных яхт...
И все в том же духе. Напечатали и мою фотографию, на которой я был похож на боксера-тяжеловеса после трудного боя. Была и фотография Чарли, обессиленного и не слишком радостного. Менее престижной для нас мне показалась фотография на развороте, где огромная яхта Джона выглядела как насекомое со сломанными лапками, с замершими между небом и землей обвисшими парусами. Я долго смотрел на эту фотографию. Бедный Джон, подумал я. Бедный Эд. Потом я выбросил журнал в мусорную корзину.
Зазвонил телефон.
— Это Морт Салки, компания «Оранж Карз», — представился человек на другом конце провода. — Джимми, рад слышать тебя. — Голос казался пронзительным, но одновременно немного приглушенным. — Мы встречались в яхт-клубе Пултни.
— Да, — ответил я, — помню. — Я и в самом деле помнил его бледное лицо с копной черных волос и казавшимися громадными глазами за стеклами очков величиной с оконную форточку.
— Слушай, — продолжал Салки. — Ужасная статья в «Пари Уик-энд». Вы действительно участвовали в гонках без поддержки спонсора?
— Какое-то время, — ответил я.
— Ну ладно, — отозвался Салки, — какое-то время. Послушай, Джимми, мы с Сайлемом утром прочитали эту статью. И очень сожалеем, что ты не мог присутствовать на приеме в Шербуре. Я слышал, у тебя были там неприятности. Хочу тебе сказать, что мы собираемся серьезно развернуться в Европе. Как президент-управляющий компании «Оранж Карз» заявляю, что испытываю волнение, желая помочь самым перспективным в британском спорте. Знаешь, мы считаем, то, что случилось с Джоном Доусоном, ужасно. И вот к какому решению пришли: мы оставляем прежнюю сумму и надеемся, что ты согласишься продолжить дело Джона. Договорились?
— Вы что, предлагаете мне свою спонсорскую поддержку? — спросил я.
— Так, верно, — ответил Салки. Он нервно засмеялся и заговорил снова, сбиваясь на местный жаргон: — Так что приезжай через пару дней, и мы все это оформим. Оговорим средства, которые пойдут на яхту. Очень неплохая сумма, поверь мне. Мы ничего не делаем наполовину. — Он помолчал, будто втягивая в себя носом воздух. — Еще одна вещь: наша помощь значительна настолько, что можно вполне обойтись без брокеров. Давай забудем о Терри Таннере. Ты не возражаешь?
— Эта мысль мне по сердцу, — ответил я.
— Ну вот и чудесно. Хорошо. Отлично. Очень приятно говорить с тобой. Надеюсь увидеть тебя в ближайшую пару дней. Ха-ха, до свидания.
— До свидания, — попрощался я и тут только заметил, что говорил все это улыбаясь. Все складывалось как нельзя лучше, особенно в последние пять минут.
Телефон зазвонил снова, и я сразу же схватил трубку.
— А! — произнес высокий радостный голос, как будто обладатель его никогда не видел меня в образе ехидны или отчаявшегося и желающего вскрыть вены. — Герой Шербура!
— Что тебе надо? — спросил я.
— Отличные новости, — ответил Терри Таннер. — Я получил спонсора. Компания «Оранж Карз».
— Да, они уже звонили, — сообщил я. — Мы договорились работать без посредников.
— О... — протянул Таннер, и оживление в его голосе исчезло. — Так значит, вы договорились? Это в самом деле так? Действительно? — Затем он произнес: — Ведь кое-кто уже пытался действовать в одиночку.
— Думаю, что действовать одному — скорее правило, чем исключение.
— Времена изменились, — констатировал Таннер. — Мир стал очень сложным.
— Ничего сложного в управлении яхтой, — ответил я.
— Джон Доусон считает иначе, — напоследок произнес Таннер, и нас разъединили.
Я сидел и смотрел на телефонную трубку, как идиот. Эйфория улетучилась. Я видел цыганские глаза и мертвенно-бледную кожу Рэнди, кинжал в ножнах, висящий на ремне.
Я снял телефонную трубку и набрал номер справочной в Сихэме.
— Я бы хотел узнать адрес кого-нибудь из родственников Алана Бартона, того парня, который недавно утонул.
Судя по голосу, в справочной сидел молодой и неопытный человек. Он дал мне адрес. Через полчаса я уже был на пути к Бристолю, где жили родители Алана.