Обоз был укомплектован, провиант собран, а эти в черных плащах так и не появились. Я даже расстроилась немного, не смотря на жгучую ненависть к Валентину, взглянуть еще одним глазком было бы не лишним. И всю дорогу я винила себя за слабоволие, за черствость по отношению к тем, кто остался в деревне и никогда не увидит родной дом, я, конечно, тоже могу не увидеть моих любимых родных, но у меня хоть шанс есть, а у них уже нет. И от этого становилось так грустно, так тоскливо, что даже всплакнула ненароком. Как мои бедные мамочка и папочка справляются с такими известиями? Как я смогу смотреть им в глаза, если вернусь? Так стыдно за свое поведение, я не должна была так поступать с ними, но поступила. Сначала поддалась порывам и встретилась с клиентом вне архива, нарушив профессиональную этику, а затем еще и исчезла при невыясненных обстоятельствах! Это было просто ужасно и осознавая все, я еще больше расстраивалась. И что же я сделала, оказавшись здесь? Правильно, чуть было не упустила свой шанс спастись и мечтаю о встрече с тем, из-за кого все и началось! Стыдно до кончиков ушей, но прошлого не изменить, а в будущее заглядывать страшно, просто буду делать все возможное чтобы не посрамить их доброе имя.
Верите или нет, но будущее наступило даже слишком быстро, буквально через пару часов лесок сменился пашнями, за которыми виднелись тростниковые крыши покосившихся домиков, а вдалеке величественно отсвечивал своими куполами город – цель нашего прибытия. В общем, после пристального рассматривания я пришла к выводу, что он больше похож по своему строению на укрепленный оборонительный город, нежели на столицу, поэтому я особых надежд не питала. Скорее всего очередной перевалочный пункт, но глазеть во все стороны никто не запрещал. А посмотреть и впрямь было на что. Город делился на зоны, которые выводились улицами в самый центр – брусчатую площадь. Та улица, по которой проезжали мы была усеяна маленькими магазинчиками и лавочками, в которых продавалось наверняка что-то нужное, створки были наглухо закрыты и рассмотреть не удалось, а вывески были не на нашем языке, так что можно лишь догадываться по зарисовкам рядом с вывесками.
Ох! Если бы я только знала что это за город и кто хозяин в нем, то непременно пересмотрела бы свои взгляды и попыталась остаться в деревне, похоронив все свои планы под горой пепла, но он мне нравился вместе с маленькими улочками, ремесленниками и тусклыми фонарями, газовые они что ли.
Рыцарь, заметив неподдельный интерес на наших лицах, торжественно объявил, что мы въезжаем во владения одного из тех в черных плащах по прозвищу Темный. Как мило, прямо расплачусь сейчас. Девочки оживились и меня это насторожило, неужели они действительно добровольно решили принести себя в жертву этим ненормальным? С чего это они вдруг? Может он самый добрый из них и сохранит им жизнь, несмотря ни на что? Как же мне не достает информации. В своем родном архиве я бы уже знала всю подноготную его прадедушки, а тут ничего не знаю, но миссию должна исполнить. Какая-то вселенская несправедливость, честное слово!
Пока я размышляла над своими дальнейшими действиями, обоз медленно доехал до центральной площади, где в окружении придворных, или как их правильно величать на этой проклятой планете, а также небольшого военизированного отряда рыцарей представили нас в качестве основного блюда.
Я особенно не переживала, так как понимала, что доеду до самой столицы, пока самый главный не решит что со мной делать, но узнать как можно больше про их традиции и устои не помешает никому.
Первое, что я отметила это наряды дам и их кавалеров. Легкие полупрозрачные туники, чуть выше колена, сандалии со шнуровкой, а волосы заплетены в элегантные косички. Это у дам, а у мужчин все было куда сложнее. Я не сразу определила их иерархию, но от профессионального глаза все же не укрылось следующее: самым главным действительно являлся мужчина в черном плаще, но в отличие от нашей первой встречи, лицо его было полностью скрыто капюшоном, что в сочетании со слабым освещением тусклых фонарей, неужели это все же электричество, создавало таинственную атмосферу гнетущего страха, словно под маской мог притаиться дикий зверь.