От таких мыслей я вздрогнула. Нет! Все, что угодно, даже мучительная смерть станет спасением, лишь бы не это. Встряхнув волосами и тем самым отогнав удручающие мысли куда подальше, я сделала первый шаг навстречу тайнам.
Продвигаться по темному, едва освещенному тоннелю было сложно, а если учесть такую мелочь, как катастрофическая нехватка воздуха, то и вовсе невыносимо и я всерьез опасалась упасть в обморок, так и не дойдя до тела той несчастной. К счастью, аромат хвои немного освежал, заставляя делать новый шажок вперед, и вдыхать маленькими порциями такой ценный кислород.
А пока я продвигалась все глубже в нишу и дальше от своего места заточения, меня не покидали печальные мысли о ней. Какого ей было жить и носить под сердцем чужое дитя? Любила ли она его? Любила ли того, кто этого ребенка зачал? А самое главное, как она отважилась умереть здесь?
Вообще эта история была похоже на трагедию пера Шекспира, нежели на реальность, с которой мне еще предстоит столкнуться, стереть пыль времени и обнажить давно утихшие раны. Хранитель сказал, что не простил ее. Но за что? Неужели они любили друг друга и тогда он был вполне себе осязаем, а не в виде медленно тлеющего призрака? Или иррациональный поступок загубил его планы, поэтому он ее не простил? Навряд ли я решусь спросить у него напрямую, все же есть темы, которые не стоит поднимать, чтобы не причинять боль словами, пусть и не намеренно, а с целью познания всей ситуации в общем.
Тоннель немного сдвигался влево и вниз, тем самым лишая еще маленькой толики кислорода, вскоре у меня закружилась голова, а в глазах заплясали точки, ладони вспотели, а жар, исходящий от факелов вместе с ароматом хвои, теперь вызывал лишь раздражение. На краю сознания пронеслась мысль, что еще совсем немного и я сдамся, вернусь обратно в комнату, но мыслить пораженчески просто запретила. Пора было разобраться во всем этом безумии. Поэтому посильнее стиснула зубы, глубже задышала и ускорила шаг. В записке от хранителя говорилось, что мне обязательно станет легче, как только я миную тоннель и окажусь в просторной пещере, и я верила в это всем сердцем, потому что сомневалась в том, смогу ли выбраться из него без передышки.
Еще через метров сто я увидела слабое мерцание, спрятанное буквально за поворотом. Этот свет мне был смутно знаком, и я поспешила из последних сил прямо к нему. Пещера и впрямь оказалась большой, это был грот с маленьким подземным озерцом, свечение которого я восприняла за свет от перьев сахарных цапель. Дышать сразу стало легче. Одно время у меня все также плясали чертики в глазах, мешая все рассмотреть, а головокружение от притока свежего воздуха вконец меня добило, и я бессильно рухнула на каменистый пол. И плевать мне было на то, что руки болезненно опирались на камни, а ноги гудели от продолжительной ходьбы. И этот путь мне придется проделать еще раз, чтобы вернутся?! И сколько раз мне надо будет терпеть такую пытку, чтобы разобраться во всей этой темной, как сама планета, истории?
«Только бы жертва не оказалась напрасной!» – пронеслось в голове, и с этим утверждением было трудно не согласиться. Все же однажды до меня попытались, а как закончилось… Достаточно было перевести взгляд к берегу озера, где лежала груда костей в оборванном платье. Она решила умереть там, в надежде, что вода поглотит ее кости вместе с секретом, но такого не случилось, к счастью для меня, надо признать.
Еще немного посидев прямо у выхода из пещеры, я нашла в себе силы подняться и подойти ближе, чтобы рассмотреть детальнее. Вообще пещера хоть и была просторной и включала в себя озерцо, но больше ничего видно не было. Не ощущалось ничего живого, словно это давно забытое, мертвое место. Стены были влажными и скользкими от влаги, покрывшимися налетом водорослей или чего-то подобного, а пробираться к останкам было еще и затруднительно из-за недостатка света, так как один факел приказал долго жить, потухнув практически у самого входа. Пару раз поскользнувшись и один раз больно приложившись бедром о стену, чтобы удержать тело в вертикальном положении, я все же смогла добраться до нее и чуть было не вскрикнула от ужаса, сковавшего мое тело.
В руках, около ребер у нее лежали куда меньшие косточки и совсем маленький череп родившегося ребеночка. Она перед смертью покормила его, вне всякого сомнения, приложила к груди, а потом умерла. Остается лишь догадываться, какую боль перенес ребеночек, лишившись мамы. И если честно, я понимала хранителя, простить такое нельзя. Если ты решила убить себя, пожалуйста, никто не против. Это твой выбор и его надо уважать, даже если и считаешь иначе. Но, когда ты решаешь за еще неразумное дитя, ты должна была найти другой вариант. В конце концов, он не виноват, что родился на этой проклятой планете.